Булгаков, Дмитрий Дмитриевич
| Дмитрий Булгаков | |
|---|---|
| Дмитрий Дмитриевич Булгаков | |
| Дата рождения | 21 марта 1905 |
| Место рождения |
СССР |
| Дата смерти | 1991 |
| Род деятельности | архитектор |
| Отец | слесарь подольской фабрики Зингер |
 Медиафайлы на Викискладе | |
Дми́трий Дми́триевич Булга́ков (
советский
архитектор.
Биография
Дмитрий Булгаков (1905—1991) был видным архитектором постконструктивизма и специализировался, в основном, на жилых домах «повышенной комфортности» для наркоматской элиты. Строил, преимущественно, в Москве. Был учеником Алексея Щусева, под чьим руководством участвовал в постройке Наркомзема на Садовой-Спасской улице. В 30-е гг. входил в мастерскую Моспроекта № 4 под руководством И. А. Голосова.
Хотя начинал он свою деятельность на стройках конструктивизма, его зрелые работы отличает обильный и затейливый декор, любовь к легким ордерным элементам, росписям и лепнине. Его несколько раз приглашали «доделывать» уже существующие постройки: он был мастер декора, и после смены архитектурных парадигм его умение переиначить фасад оказалось востребованным. В высшей степени декоративные работы Булгакова неоднократно вызывали дискуссию в архитектурном сообществе. За избыточное украшательство ругали его дом для служащих Наркомата связи на проспекте Мира[1] и дом Наркомтяжпрома на Сухаревской площади[2].
Жил в доме 8 в Трёхпрудном переулке[3], реконструированном по его проекту.
Основные даты
- 21 марта 1905 г. — родился в Москве.
- с 1919 по 1922 г. — ученик слесаря оптико-механического завода в Подольске.
- с 1922 по 1928 г. — студент Вхутемаса, мастерская А. В. Щусева.
- с 1933 по 1934 г. — заместитель руководителя 4-й мастерской Моссовета.
- с 1934 по 1939 г. — архитектор-автор 4-й мастерской Моссовета (руководитель мастерской И. А. Голосов).
- с 1939 по 1941 г. — главный архитектор сада «Эрмитаж».
- с 1941 по 1946 г. — главный архитектор Министерства связи.
- с 1946 по 1972 г. — архитектор-автор различных проектных организаций Москвы.
Постройки
- Под руководством Щусева участвовал в строительстве здания Наркомзема, 1928—1933;
- Вместе со Щусевым участвует в проектировании гостиницы-сада на курорте Новая Мацеста (Сочи), 1927 г.;
- Дом текстиля в Москве, 1923—1924 гг.;
- МОПР — дом ветеранов революции в Звенигороде;
- Московский пищевой комбинат;
- Комплекс жилых домов в Астрахани;
- Проект реконструкции Белорусской площади и вокзала в Москве. 1929-30 гг.;
- Клуб фабрики Рот-Фронт в Москве, 1930 г.;
- Учреждения при заводах в Базаркино, Саранске, Мелитополе, реконструкция индустриального комплекса в Москве, 1931—1933 гг.;
- Гостиница «Общества пролетарского туризма и экскурсий» вместе с И. А. Голосовым, 1934 г.;
- Жилой дом № 14 Наркомтяжпрома на Большой Сухаревской площади, 1935 г. Дом был построен в 1930-м году архитектором Ремеле в стиле конструктивизма, и уже в 35-м Булгакову было поручено переделать декор фасадов;
- Жилой дом № 11 для работников Министерства связи на Проспекте Мира, 1937 — декабрь 1944;
- Жилой дом № 8 кооператива «Творчество» в Трехпрудном переулке, реконструирован Булгаковым в 1947—1948, строился в 1926 архитектором М. Е. Приемышевым;
- Эстрадный театр и концертный зал в саду «Эрмитаж», середина 1930-х гг. (не сохранились);
- В кинофильме «Новая Москва» 1937 г. отвечал за «архитектурные мотивы».
См. также
- Конструктивизм в архитектуре Москвы
Примечания
- ↑ «предполагалось, что дом будет стоять по красной линии нового магистрального проезда, который должен был пересекать 1-ю Мещанскую. Если зайти справа за угол дома, то можно увидеть его парадный фасад: в центре дома устроен проезд во двор, над которым автор поместил повторяющиеся изображения молотов и серпов с продетыми через серпы свитками. Дом этот сразу после его окончания подвергся уничтожающей критике: журнал „Архитектура СССР“ отметил, что „весь фасад представляет собою образчик фальшивой, насквозь ложной декорации“. Дом строился для министерства связи с весны 1937 г. и достраивался уже во время войны, его окончили в декабре 1944 г. В архиве сохранилась любопытная переписка наркома связи И. Т. Пересыпкина с архитектурным надзором по поводу его требования изменить внутреннюю планировку дома для того, чтобы вставитъ туда большую квартиру для самого себя. Надзор возражал, так как перепланировка изменяла уже одобренный фасад здания, а нарком настаивал, присылая письма с лично подписанными планами своей квартиры».
- ↑ Споры шли и вокруг осуществленного Булгаковым передекорирования фасадов дома Наркомтяжпрома на Большой Сухаревской площади. Как пишет Селиванова А. Н. в своей статье «Особенности „постконструктивизма“ (1932—1937) на примере жилых ведомственных домов» "Конструктивистский костяк уже построенных на рубеже 1920—1930-х годов домов «драпировался» карнизами, лопатками, пилястрами, скульптурными фризами, поясками. К качеству такого декорирования и надстройкам конструктивистских зданий в 1930-е относились очень внимательно и требовательно, этой теме были посвящены многочисленные критические статьи и обзоры в профессиональной прессе). В качестве яркого примера и такой судьбы, и самого архитектурного результата обратимся к дому Наркомтяжпрома на Колхозной площади в Москве. Построенный в 1930-м году немецким архитектором Ремеле в духе конструктивизма, он был отдан Дмитрию Булгакову под переделку уже в 1935. От него требовалось обогатить фасады элементами классического наследия и т. д. Произведенные Булгаковым манипуляции вызвали в архитектурной периодике настоящую бурю ([5] Дискуссия о доме архитектора Булгакова на Колхозной площади в Москве. «Академия архитектуры», 1936, № 3. С.68); состоялась даже отдельная дискуссия, посвященная оформлению дома. Реакция такая была неслучайной: дом продемонстрировал определённый принцип работы с классическим наследием, и пример этот был очень ярким и выразительным. Основные претензии к архитектору сводились к его излишней свободе и изобретательности в обращении с классическими деталями. Особенно непримирим в критике был Георгий Гольц. По его мнению, дом на Колхозной площади — «супрематистский прием беспредметной пластики, заимствованный из западной архитектуры 20-х годов: геометризация форм, неорганически связанных в комбинацию плоскостей и объёмов». Главной мишенью стало утрирование и изменение конструктивного смысла отдельных деталей (карнизов, арок, кронштейнов). Булгаков, со своей стороны, признавал использование новаторских приемов в обращении с классическими деталями, трансформацию классических элементов, и, что особенно важно, перевод их на язык современных материалов. К примеру, раскритикованные пропорции плоских консолей Булгаков объяснял тем, что сделаны они не из мрамора, а из железобетона, у которого свои свойства, прочность, и т. д. Именно об этом спустя 5 лет писал и Моисей Гинзбург. Говоря, что новые материалы по сути диктуют изменения законов построения стиля, он отмечал, что «истинный урок наследия толкает нас прежде всего к новаторству». Обвинявшие Булгакова в формалистском подходе, конечно же подразумевали конструктивистский метод проектирования, который проявился в свободном и даже ироничном использовании классического наследия наподобие архитектурного конструктора", Цит. по Селиванова А. Н. «Особенности „постконструктивизма“ (1932—1937) на примере жилых ведомственных домов»
- ↑ Список абонентов Московской городской телефонной сети. Часть 1. Квартирные телефоны. — М.: Связь, 1971. — С. 787.
Ссылки
- Селиванова А. Н. «Особенности „постконструктивизма“ (1932—1937) на примере жилых ведомственных домов»
- Константин Донгузов, «Архитектурная деталь как элемент композиции в московской архитектуре 1930-50 г», диссертация, 1990 г.
Литература
- Константин Донгузов. Комета Дмитрия Булгакова // Архитектура и строительство Москвы. — 1989. — № 1. — С. 20—22.
- Константин Донгузов. Пять посвящений московской Мельпомене // Архитектура и строительство Москвы. — 1989. — № 6. — С. 4—7.