Клуб червонных валетов
«Клуб черво́нных вале́тов» —
Первые признаки сообщества были выявлены в 1871 году, суд над его членами состоялся в 1877 году. Всего перед судом предстали 45 человек, из них 27 дворян[6]. В судебном процессе было объединено 31 уголовное дело (56 отдельных преступных эпизодов), от убийства до уличного хулиганства. Процесс не имел прецедента во всей предшествующей российской практике. Впервые была ликвидирована «шайка»[5], состоявшая преимущественно из представителей высших сословий, ставших, по утверждению, прокурора, профессиональными преступниками. От мошенников пострадали 59 лиц, из них 49 «обобраны частью в своём избытке, и частью в своём последнем достоянии»[7].
Процесс, в котором участвовали известнейшие адвокаты, стал «поистине апофеозом второго десятилетия жизни реформированного суда»[8]. Присяжные согласились с тем, что «в 1871 и 1872 в Москве было составлено преступное сообщество», осудили 26 и оправдали 19 из 45 обвиняемых. Осуждённые, уже отсидевшие годы в предварительном заключении[9], были приговорены к тюремным срокам от трёх до тридцати месяцев, ссылке или поселению в Сибирь «в места не столь отдалённые». На каторгу не отправили никого[10].
Деятельность сообщества
Завязка
В августе 1871 года молодой московский купец Еремеев ушёл в запой и оказался в обществе мошенников Давидовского, Шпейера и других участников дела. Споив Еремеева, преступники выманили у жертвы подписи на долговых расписках и удостоверили их у входившего в шайку нотариуса. После того, как преступники отпустили использованного ими Еремеева, тот заболел белой горячкой и вскоре умер. Его стопятидесятитысячное состояние исчезло. Расследование дела Еремеева стало началом целой цепи уголовных дел, объединённых его главными лицами — Давидовским и Шпейером — и их общими знакомыми, которые впоследствии сели на скамью подсудимых[11].
По национальности здесь и русские, и немцы, и поляки, и евреи, и армяне. По происхождению и роду деятельности: потомок Рюрика, коловратностью людской судьбы превратившийся в ефремовского мещанина Долгорукова, помещается вместе с иркутской мещанкой Башкировой, после крушения у берегов Японии явившейся в Москву для того, чтобы сесть на скамью подсудимых, учитель танцев и нотариус при окружном суде…
— Ф. П. Плевако. Из речи в защиту Либермана и Мазурина, 1877.[12]
Оказалось, что сообщество прошло в своей эволюции три этапа, и на каждом этапе действовал свой «кружок» («шайка») с постоянным составом основных участников. Вначале была активна группа мошенников Шпейера, Давидовского, Протопопова, Массари, Дмитриева-Мамонова и Калустова, сложившаяся летом 1871 года — собственно «валеты»[13]. Они поддерживали роскошный образ жизни, представлялись аристократами (а Дмитриев-Мамонов и был таковым), содержали постоянный притон в доме Любимова на Тверской улице. В действиях группы было два особо активных периода — вторая половина 1871 года и лето 1873 года.[13] Название «червонные валеты», со слов свидетеля обвинения Генкина, закрепилось благодаря хвастовству участника группы Симонова[14]. По мнению прокурора Н. В. Муравьёва, эта группа являлась главной во всём сообществе[13].
Вторая группа объединила арестантов, развернувших в Бутырской тюрьме производство и сбыт фальшивых банковских билетов[15]. Третья и последняя устойчивая группа сложилась в апреле 1874 года[16], когда участники первой группы оказались под следствием, а участники второй освободились из-под стражи. Светские жулики, тюремные химики и «выросшие как из-под земли евреи»[17] объединились для новых — систематических, но мелких — мошенничеств и подлогов[18].
Кроме того, процесс рассмотрел и дела лиц, лишь косвенно связанных с «червонными валетами». Наиболее известной из них стала Екатерина Башкирова, убийца коллежского советника Славышенского. Башкирова не участвовала в «клубе», но её, казалось бы, простое дело существенно ускорило раскрытие преступлений группы Шпейера-Давидовского[19].
Дело Башкировой
Екатерина Башкирова родилась в Иркутске и выросла в Ситке[20]. Продажа Аляски вынудила семейство вернуться в Россию. Пятнадцатилетняя Екатерина поселилась у бабушки в Николаевске. Вскоре вздорная старуха уехала в Японию, бросив Екатерину. В 18 лет Башкирова, служившая в Николаевске буфетчицей, выиграла в лотерею дом и с помощью своего сожителя-моряка открыла собственное дело. Бизнес оказался выгодным, Башкирова сколотила состояние в 12 тысяч рублей. Позже она закрыла дело и перебралась в Москву, но жизнь в столице не сложилась. Башкирова потеряла всё нажитое и стала содержанкой некоего Славышенского, который и познакомил её с «валетами» Давидовским и Шпейером[21].
По утверждению прокурора Муравьёва, Славышенский (в прошлом специалист уголовного розыска) был постоянным адвокатом «валетов» и имел неосторожность угрожать Шпейеру, Давидовскому и компании[22]. Зная то, как Славышенский третирует Башкирову, Давидовский якобы использовал последнюю как слепое орудие убийства. Давидовский, по словам прокурора, убедил Башкирову в том, что Славышенский возбудил против неё уголовное преследование. Затем он якобы вручил Башкировой револьвер и без обиняков рекомендовал ей убить сожителя[23].
В декабре 1871 года Башкирова выстрелом в голову ранила Славышенского, а затем пыталась задушить его подушками — её остановили соседи по номерам. Через три дня Славышенский умер, простив перед смертью Башкирову[24]. Причины и обстоятельства преступления остались спорными. На суде обвинение квалифицировало его как умышленное убийство с соучастием Давидовского и горничной Никифоровой[25]. Присяжные переквалифицировали дело Башкировой на менее тяжкую статью, а Давидовского и Никифорову по данному эпизоду оправдали[26].
Дело арестантов
В ноябре 1872 года некто Иванисов, недавно освобождённый из заключения, сдал в полицию банковский билет[15] на десять тысяч рублей, переделанный из билета меньшей стоимости. Иванисов заявил, что может вывести полицию на след мошенников, которые якобы базировались в Бутырской тюрьме[27]. Ему были известны только «сбытчики» (дилеры) фальшивок — сидевший в Бутырках Неофитов (в прошлом сокамерник Иванисова) и сидевший в Басманной части Верещагин. Иванисов и подставной «адвокат» Лазарев отправились в Бутырки и убедили Неофитова в том, что у них есть надёжный канал сбыта фальшивок. На свиданиях 4 и 12 февраля 1873 года Неофитов передал Иванисову фальшивые билеты на 7 300 и 60 000 рублей, однако место изготовления и «автор» фальшивки оставались неизвестными[28].
В августе 1873 внутри группы мошенников произошёл конфликт между вышеупомянутым Верещагиным и ранее судимым Матусевичем. Матусевич, опасаясь того, что Верещагин сдаст его в полицию, сам пришёл с повинной и поведал следователям то, что они и так знали — что преступники законно приобретали в банках билеты малых номиналов, вытравливали цифры и вписывали поверх них новые, бо́льшие суммы. Матусевич, как ранее Иванисов, предложил полиции свои услуги по связи с шайкой арестантов. Обыск, проведённый после одной из его ходок, показал, что Матусевич был двойным агентом: «помогая» полиции, он по-прежнему служил курьером мошенников и носил на теле стопки фальшивых билетов (впрочем, дурно исполненных)[29].
Дальнейшее расследование связей арестантов Бутырок сузило круг подозреваемых до восьми человек (включая Верещагина и Неофитова). Все они в итоге были обвинены в изготовлении или сбыте поддельных билетов. Обыски доказали существование в Бутырках мастерской по изготовлению фальшивок, а изучение открытой и тайной переписки вскрыло каналы их сбыта и подтвердило связь между арестантами и «валетами» Шпейером и Огонь-Догановским. Содержатель подставной конторы Догановский, по мнению следователей, и был «комиссионером» по сбыту фальшивок.
При обыске у арестанта Андрея Михайловича Сидорова в камере его и столе с его вещами были найдены:
- коробка с сандараком[30] и тряпочкой;
- маленький пузырёк с бесцветной жидкостью и белым осадком;
- пустой пузырёк с сильным запахом хлора;
- два пузырька с неизвестными жидкостями;
- горшок с разведённым рыбьим клеем;
- кусок такого же клея;
- записки и счета, в которых упоминается о хлористой извести, рыбьем клее, едком кали, английском мыле и стальных опилках…
— Из обвинительного акта 1877 года.[31]
Дело о пустых сундуках
В апреле 1874 арестанты Верещагин и Плеханов освободились из Бутырок и «вступили в близкие приятельские отношения» с группой Шпейера, некоторые члены которой уже находились под следствием. Содержатель гостиницы Смирнов фактически захватил в свои руки аристократа Дмитриева-Мамонова, ставшего «живцом» в мелких эпизодах мошенничества. Отстранённые от «мамоновской» выручки валеты поначалу прозябали без «дела» и начали заниматься подделкой векселей несовершеннолетнего, некоего Каулина, на небольшие суммы (не более сотни рублей).[32]
В августе 1874 группа провернула аферу с пустыми сундуками. Мошенники сдавали перевозчикам пустые сундуки, задекларированные как дорогие грузы «пушного товара» и «готового белья», якобы отправляемые покупателям наложенным платежом и за счёт покупателей. Подтоварные расписки грузоперевозчика, фактически — права требования платежа, были
С осени 1875 года следствие арестовывало одного «валета» за другим. Последним по времени эпизодом дела стала
Судебный процесс
Суд над «клубом червонных валетов» проходил в Москве с 8 февраля по 5 марта 1877 года под председательством А. Я. Орловского. Обвинение представлял Н. В. Муравьёв. Следствие выдвинуло обвинения против 48 человек, из них двое — Шпейер и Симонов — скрылись от суда, а Султан-Шах был снят с процесса из-за подозрения на душевную болезнь. Из-за большого числа обвиняемых и исключительного общественного резонанса процесс собрал цвет российской адвокатуры: C. В. Евреинова (Одесса), Л. А. Куперника (Киев), А. В. Лохвицкого, Ф. П. Плевако, В. М. Пржевальского, А. А. Саблина (Москва), Н. Гейнце и других. Хотя каждый защитник представлял конкретного обвиняемого, а не группу, защита в целом придерживалась линии на опровержение фактов существования устойчивого сообщества и выведении своих подзащитных из круга «шайки». Плевако заявил:
Совокупность преступлений и соучастие в них определяется связью лиц и фактов, но ни того, ни другого между большинством разбираемых ныне дел не существует. Не говоря уже о том, что из числа подсудимых более трети обвиняются только в совершении какого-либо одного преступления, что общего может быть между Эрнестом Либерманом [подзащитный Плевако] и рязанским купцом Фирсовым? Между Башкировой и Эрганьянцем? Или между Мазуриным и Верещагиным?
— Ф. П. Плевако. Из речи в защиту Либермана.[35]
В эпизоде с обманом Логинова (1874) свидетели защиты убедительно поддержали эту линию, и прокурор снял по этому эпизоду обвинение о совершении преступления организованной группой[36]. Фактически были сняты и обвинения с жены Шпейера[37]. Адвокаты разузнали, что следователи материально помогали «попавшей в крайности» подсудимой Никифоровой, и использовали этот факт для возбуждения недоверия к следствию вообще[38]. Плевако прямо обвинил прокуроров в том, что они использовали громкое дело Башкировой, якобы никак не связанное с делами о мошенничестве, для того, чтобы неправомерно дискредитировать обвиняемых, «кровавым отблеском этого дела озарить всю скамью подсудимых.»[35] По словам Плевако, объединение десятков дел в один процесс необоснованно затянуло следствие и сделало невозможным полноценный сбор доказательств по делам пятилетней давности[39].
По завершении судебных прений присяжные вынесли вердикт по 239 вопросам. Ответив утвердительно на вопрос о факте создания преступного сообщества и осудив его основателей, присяжные оправдали 19 из 45 обвиняемых. Среди оправданных была и Соня «Золотая Ручка» (Блювштейн), проходившая в деле под фамилией Соколова[40]. 5 марта 1877 года судья огласил приговор, по которому максимальный тюремный срок составлял два года и шесть месяцев; большинство обвиняемых было приговорено к ссылке в Сибирь «в места не столь отдалённые» без отбытия заключения.[40] Мягкий на первый взгляд приговор учитывал то, что часть подсудимых уже отсидела годы в предварительном заключении (Башкирова — пять лет)[9].
Вымышленные истории
В. А. Гиляровский, ссылаясь на фельетониста Пастухова, пересказал историю, якобы поведанную Пастухову самим В. А. Долгоруковым, московским генерал-губернатором. По Гиляровскому, «валет» Шпейер умудрился продать «приехавшему в Москву английскому лорду» официальную резиденцию генерал-губернатора, «заработав» сто тысяч рублей. Именно эта история якобы положила начало преследованию «валетов»[41]. Никаких подтверждений этому «шедевру дикой фантазии»[42] нет. Вероятно, анекдот о губернаторском доме сложился как запоздалая реакция на поражение, нанесённое Англией России в Крымской войне[42].
Также ходили слухи о том, что после оглашения приговора председатель суда получил послание от скрывшегося от правосудия Шпейера со словами «Благодарю за сегодняшний спектакль. Я очень доволен. Шпейер». В изложении Гиляровского «почтенный, профессорского вида старик» вручил конверт городовому и немедленно уехал в экипаже[41]. В других версиях Шпейер (без грима) и судья встретились лицом к лицу в коридоре суда.
Примечания
- ↑ По данным, изложенным в разделе XXXI обвинительного акта. Потапчук, с. 256.
- ↑ 1 2 Формулировка из вводной части обвинительного акта 1877 года. Потапчук, с. 204.
- ↑ По обвинительному акту, сообщество действовало с 1867 по 1875. Со слов прокурора на процессе следует, что, хотя эпизоды дела захватывают 1860-е годы, сообщество сложилось «с начала лета по декабрь 1871 года». По решению присяжных, сообщество сложилось в 1871 и 1872 годах. — Потапчук, с. 206, 268, 340.
- ↑ Дело об обмане Попова, раздел II обвинительного акта — Потапчук, с. 209—211.
- ↑ 1 2 В тогдашнем российском праве «шайка» — признанный законом термин. На процессе его сущность разъясняли прокурор Н. В. Муравьёв и защитник А. В. Лохвицкий.
- ↑ В обвинительном акте перечислено 48 человек (в том числе 28 дворян) — Потапчук, с. 204—206. Из этих цифр вычтены включенные в общее число и бежавшие от суда дворянин Шпейер и лишённый прав Сидоров, и признанный душевнобольным купеческий сын Султан-Шах.
- ↑ Цитата из речи прокурора Муравьёва в судебных прениях. Из текста не ясно, идёт ли речь о 59 физических лицах, или также об организациях. Цит. по Потапчук, с. 295.
- ↑ Потапчук, с. 204.
- ↑ 1 2 Из речи адвоката Курилова: «Пять лет прошло с момента убийства, и столько же времени Башкирова в тюрьме». — Цит. по Потапчук, с. 325.
- ↑ Согласно приговору от 5 марта 1877 года. — Потапчук, с. 340.
- ↑ Потапчук, с. 205—207.
- ↑ Цит. по Потапчук, с. 306. Плевако фактически протестует против такого объединения уголовных дел и подсудимых.
- ↑ 1 2 3 Потапчук, с. 269.
- ↑ Потапчук, с. 258.
- ↑ 1 2 В те времена «банковским билетом» называли сберегательные сертификаты на предъявителя. «Валеты» подделывали билеты частных московских банков, не покушаясь на государственные банкноты и облигации.
- ↑ Потапчук, с. 243.
- ↑ Утверждение прокурора Муравьёва, цит. по Потапчук, с. 271.
- ↑ Потапчук, с. 256.
- ↑ Потапчук, с. 213.
- ↑ В судебных протоколах — Ситха. Потапчук, с. 213.
- ↑ Потапчук, с. 213—215.
- ↑ Потапчук, с. 285.
- ↑ Потапчук, с. 285—287.
- ↑ Потапчук, с. 213, 215.
- ↑ Потапчук, с. 215.
- ↑ Потапчук, с. 339.
- ↑ В документах процесса Бутырки именуются «Московским губернским тюремным замком».
- ↑ Потапчук, с. 231—232.
- ↑ Потапчук, с. 232—233.
- ↑ Использовался для закрепления протравленной бумаги c тем, чтобы вписанные буквы не расплывались.
- ↑ Цитата из обвинительного акта. — Потапчук, с. 233.
- ↑ Излагается версия обвинения, изложенная в речи прокурора — Потапчук, с. 271.
- ↑ Потапчук, с. 249—250.
- ↑ Потапчук, с. 272.
- ↑ 1 2 Цит. по Потапчук, с. 303.
- ↑ Потапчук, с. 290.
- ↑ Потапчук, с. 292.
- ↑ Потапчук, с. 297—298.
- ↑ Потапчук, с. 304.
- ↑ 1 2 Потапчук, с. 340—341.
- ↑ 1 2 В. А. Гиляровский. Москва и москвичи, глава «Под каланчой».
- ↑ 1 2 Ярхо, Валерий. Подлинная история клуба «Червонных валетов» Архивная копия от 27 августа 2011 на Wayback Machine. BeFocus, 23 июля 2011 года.
Источники
- Редакция журнала. Заседание московского окружного суда по делу червонных валетов // Судебная летопись // Всемирная иллюстрация : журнал. — 1877. — Т. 17, № 424. — С. 151, 154.
- Редакция журнала. Судебная летопись (продолжение) // Всемирная иллюстрация : журнал. — 1877. — Т. 17, № 425. — С. 167, 170.
- Редакция журнала. Судебная летопись // Всемирная иллюстрация : журнал. — 1877. — Т. 17, № 428. — С. 230.
- Потапчук И. В. (составитель). Дело о "Клубе Червонных Валетов" // Русские судебные ораторы в известных уголовных процессах XIX века. — Тула: Автограф, 1997. — С. 204-342. — 816 с. — ISBN 5892010058.