Платон (фильм)

Телекомику Воле здорово помогает его способность выглядеть умней, чем всё то, что он делает, режиссёр героически держит ритм, даже когда сюжет окончательно утратил смысл; недурно поданы такие важные составляющие, как попа и сиськи (запишем, впрочем, в жалобную книгу: от сцены menage a quatre в летящем по Садовому кольцу внедорожнике хотелось большего). Очевидно, что на детали нравственного падения в первом акте смотреть приятней, чем на экзистенциальный слом во втором и третьем. Не только потому, что в деталях падения есть некая антропологическая ценность, а рефлексия с покаянием — очевидная выдумка авторов, но и потому, что все эти метания где-то уже были, причем в таких же синих тонах.

Это кино не об изнанке рублёвской жизни, а что-то вроде сказки Андерсена, в которой на секунду мелькает голая попа русалочки, принц шутит про транссексуалов, а двоих из ларца зовут Муса и Мирза (кавказская линия тут вообще стремительно уходит в разлюли-фолк с туманными вершинами, отарами и комическими аксакалами в папахах). Сюжет, как часто бывает в российском кино, направленном на веселье, устроен федеративно: эпизоды-гэги, смешные и так себе, формально складываются в общую историю, но живут почти независимо.