Скептическая школа

«Скептическая школа» — направление в

.

Непосредственным поводом к её возникновению стала историческая критика

, который, а по предположению представителей школы, и сами источники, утверждал, «что в IX и X столетиях существовало российское государство, превосходившее своею обширностью едва ли не все тогдашние государства европейские; государство это находилось в самом цветущем состоянии: оно имело богатые города и столицы, придворный штат, монетную систему, законы гражданские, флоты, правильно устроенные постоянные войска, обширную торговлю; знакомо было с пышностью и роскошью, искусствами механическими, изящными, красноречием, зодчеством и прочее». Такое изображение, естественно, казалось скептикам «совершенно не в духе IX и X столетий».

По мнению скептиков, достаточно было сравнить русскую историю со всеобщей, чтобы заключить, что в таком состоянии предки русских в то время не могли находиться; сравнения с тогдашними же, но уже, несомненно, достоверными показаниями иностранных источников показывали, что на самом деле «в IX и X столетиях был грубый и дикий народ — руссы — живший на юге нынешней России, занимавшийся разбоями и грабежами; он опустошал берега морей Чёрного и Каспийского, покорил своей власти славянские племена, жившие на Днепре, имел своих князей, которые ежегодно ездили собирать дань с подвластных им славянских племен (следовательно, находились на низшей ступени гражданской образованности) и т. д.». Сопоставляя эти два противоположных изображения, иностранных и, как думали скептики, русских источников, представители школы приходили к выводу, что русские источники недостоверны и, следовательно, подложны: и договоры с греками, и

возник не ранее XII века как колония балтийских славян, пришедших из Вагрии.

Все эти выводы излагаются в ряде студенческих сочинений, написанных для Каченовского в духе его собственных исследований и напечатанных отчасти в его журнале «

, нетрудно было опровергнуть все их построения.

Значение

Сама мысль о необходимости сопоставить русский исторический процесс с западным была очень плодотворна; ещё важнее было то, что понятия школы об исторических методах далеко оставили за собой идеи Шлёцера и даже самого Каченовского. Здесь впервые вошли в российскую историческую науку идеи европейского романтизма о стихийной, бессознательной стороне исторического процесса, о том, что недостоверность источников может происходить не от одного лишь сознательного обмана или невежественных поправок позднейших переписчиков, но является неизбежным последствием самого склада мысли современного наблюдателя событий. Таким образом, критика факта не могла уже ограничиваться формальным исследованием подлинности и целости документа, в котором этот факт дошёл до нас, а распространялась и на оценку факта по самому его содержанию, по степени его «внутренней достоверности», его «согласия с законами исторического развития жизни» (выражения Н. И. Надеждина; см. его статью «Об исторической истине» в «Библиотеке для чтения», 1837). С этой точки зрения всего достовернее для скептиков был сам факт недостоверности древнейшего периода истории, как необходимое последствие характера древнейших источников — поэтических преданий. Эта новая тогда мысль, а также характер протеста против националистического возвеличения древнейшего периода русской истории, придали школе её значение не только в истории науки, но также и в истории российской общественности.

• Иконников В. С. Скептическая школа в русской историографии и ея противники. — Киев, 1871.
• Милюков П. Скептическая школа // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.