Организованная преступность в Таджикистане

Организованная преступность в Таджикистане имеет долгую историю и свои региональные особенности (большое влияние на формирование этого явления оказала клановая структура таджикского общества). Близость такой традиционно неспокойной страны, как Афганистан, и сложная экономическая ситуация, которую в значительной мере усугубила Гражданская война 1992—1997 годов, стали той питательной средой, в которой расцвела организованная преступность Таджикистана. В результате гражданской войны произошёл фактический распад Таджикистана на этнокультурные области, населённые субэтническими группами таджиков, а также памирскими народами. Не искоренённые и после перемирия 1997 года бедность, насилие и всепроникающая коррупция привели к демографическим и этническим изменениям, а именно — породили волну беженцев, в том числе исход русскоязычного населения, и большой поток людей, устремившихся на заработки в Россию и в меньшей степени в Казахстан. Регионализм и сегодня представляется одним из важнейших факторов, определяющих как развитие республики в целом, так и структуру организованной преступности Таджикистана в частности. На местах власть почти повсеместно перешла к коррумпированным чиновникам, влиятельным коммерсантам и местным главарям криминальных группировок (нередко все эти ипостаси объединены в одной персоне). Для защиты своих прав население обращается к «своим» криминальным лидерам, территориальным и родовым мужским объединениям, не доверяя эту функцию государственному аппарату. В некоторых отдалённых районах наркотиками нередко рассчитываются при приобретении домов, автомобилей или скота^[1][2].

С середины XIX века приграничные

С 30-х годов XX века у власти в Таджикистане находился ленинабадский (ходжентский) клан, что сильно раздражало другие территориально-семейные элиты. В

В 80-х годах XX века в Душанбе сложилось несколько «частей» или «концов», в рамках которых объединялась криминальная молодёжь города. Связующим звеном этих «концов» в территориальном и функциональном плане был оживлённый Путовский базар, на котором по традиции осуществлялись как мирные контакты, так и столкновения между молодёжью городских «частей». Севернее рынка находится большой район Душанбе, его «часть», называемая Шахмансур. Вооружённая группировка района Шахмансур, возникшая на основе местных традиционных объединений молодёжи, собиралась вокруг одноимённой мечети и поддерживала исламистов во главе с Ходжи Акбаром Тураджонзода. К югу от Путовского базара располагаются кварталы, возникшие на основе вошедших в черту города бывших кишлаков — Испечак, Овул и Казихон, которые к началу 90-х годов представляли собой единую городскую «часть», контролировавшуюся в основном выходцами из Каратегина. По причине региональной принадлежности и, соответственно, политической ориентации молодёжные формирования, образованные в этом городском «конце», так же как и формирования района Шахмансур, поддерживали силы так называемой исламско-демократической коалиции^[7].

К западу от Путовского базара находится район, называемый Водянка. В 80-х годах здешними молодёжными группировками верховодил осетин самаркандского происхождения Рауф Салиев, пользовавшийся среди местных авторитетом боксёра и устроителя традиционных петушиных боёв. Постепенно вокруг Салиева сложилась мощная мафиозная группировка, которая занималась рэкетом практически всех душанбинских торговых точек, а также осуществляла продажу наркотиков. В неё входили не только жители Водянки, но и душанбинских фабричных посёлков, а костяк мафиозной организации Рауфа составляли выходцы из Самарканда, хотя встречались и представители других этнических групп (одним из виднейших его подручных был кулябец Якуб Салимов). Деятельность группировки Салиева поддерживали и прикрывали правоохранительные органы Таджикистана (Рауф был знаком даже с генеральным прокурором республики Хувайдуллоевым). Рауф Салиев и Якуб Салимов были главными организаторами вспыхнувших в феврале

Большим авторитетом среди душанбинских молодёжных группировок пользовался выходец из Турсунзаде Джумахон Буйдоков, известный тренер по самбо. Традиционные молодёжные объединения существовали и в других городах Таджикистана, особенно в Худжанде, где они сливались в военизированные группировки с криминальным оттенком. К началу гражданской войны, в которой криминальные структуры приняли самое активное участие, они вышли на политическую арену Таджикистана вполне организованными. Причём их организованность была достаточно эффективной, хотя и имела традиционалистский характер, проявившись преимущественно в форме молодёжных группировок^[7]. Толчком к образованию этих самых молодёжных группировок явилась массовая реорганизация колхозов в совхозы, проведённая в 60-х годах, в результате чего значительная часть сельского населения, преимущественно молодёжи, оказалась безработной и ринулась в и так перенаселённые города. При этом нарушение традиционных социальных связей в среде новоиспечённых горожан вкупе с ограниченными возможностями их трудовой адаптации в городах способствовали достаточно широкой люмпенизации этих слоёв населения и криминализации обстановки^[8].

Ещё одним фактором, ухудшавшим и так непростую ситуацию в Таджикистане, были частые межнациональные конфликты, вспыхивавшие в различных частях страны. На протяжении 80-х годов крайне обострилось противостояние между таджиками

В конце июля

К 21 апреля 1992 года оппозиция взяла в качестве заложников около 20-и человек, среди которых оказались 16 депутатов Верховного Совета и два заместителя премьер-министра. 22 апреля было объявлено об отставке Кенджаева с поста спикера парламента, но уже 24 апреля указом президента он был назначен председателем Комитета нацбезопасности (КНБ). В Кулябской области начались гонения на членов оппозиционного лагеря, санкционированные имамом Кулябской мечети муллой Хайдаром Шарифовым (т. н. «красным муллой»). Исламисты и «демократы», обоснованно опасаясь за свою жизнь, начали массово покидать пределы области. 29 апреля к двум митингам в Душанбе, на площадях Шохидон и Озоди, добавился третий — на площади Садриддина Айни, организованный так называемой «душанбинской молодёжью», в состав которой входили члены тринадцати молодёжных мафиозных группировок. Таким образом криминальные структуры практически открыто вышли на политическую арену. На «молодёжном» митинге было принято требование к Набиеву, от которого ожидали мер, направленных на разрешение конфликта. Однако сессия ВС вновь назначила Кенджаева спикером парламента, вслед за чем президент предпринял попытку подавить оппозицию силой. 1 мая он объявил призыв в Национальную гвардию, издал приказ о формировании отдельного батальона в бригаде особого назначения и приказал раздать участникам проправительственного митинга около 2 тыс. автоматов^[10].

5 мая 1992 года указом президента Набиева было объявлено чрезвычайное положение, предусматривавшее запрет всех политических партий и митингов, и введён комендантский час в столице. Президентская гвардия предприняла попытку разогнать пикеты, препятствовавшие проезду в Душанбе сторонников правительства из Куляба, в результате чего появились убитые и раненые. В ответ оппозиция заняла аэропорт, железнодорожный вокзал и президентский дворец, захватив трофеи: 200 автоматов и 3-и бронетранспортёра. В жилых микрорайонах началось формирование отрядов самообороны. 10 мая митинговавших на площади Шохидон призвали идти к зданию КНБ, где якобы скрывается президент, и потребовать от него встречи с народом. Колонна митингующих под защитой БТР и с оружием двинулась к зданию КНБ, но при подходе была остановлена плотным огнём (около 8 человек были убиты и примерно 10 ранены). Оппозиция вернулась на площадь Шохидон, однако в нужный момент спровоцированный бой сплотил её. После переговоров между властями и мятежниками, закончившихся формированием Правительства национального примирения, в котором оппозиция получила треть постов, воодушевлённые победой участники митинга с площади Шохидон разъехались в родные кишлаки, а центр тяжести противостояния переместился в сельскую местность и приобрёл чисто военный характер. Но провокационные заявления «демократа» Шодмона Юсуфа привели к тому, что отъезд славянского населения принял небывалые размеры: лишь до конца мая 1992 года из Таджикистана, опасаясь за свою жизнь, бежали 20 тыс. русскоязычных жителей. Под прикрытием революционных событий криминальные элементы убивали сотрудников милиции, захватывали оружие, уничтожали милицейские архивы и картотеки^[10].

Также в мае 1992 года исламисты под руководством одного из руководителей Партии исламского возрождения Таджикистана в Ленинабадской области Курайшихона Ибрагимова попытались установить контроль над городом Ходжент, но потерпели поражение и были вынуждены скрываться от гнева толпы в мечетях. Сессия Ленинабадского облсовета приняла постановление о переходе всех предприятий и совхозов области под его юрисдикцию, что лишь усилило рост сепаратистских настроений на более богатом севере республики. В Кулябе и Курган-Тюбе участились стычки между вооружёнными отрядами сторонников президента Рахмона Набиева и исламистами. Вовлечение семейно-клановых групп в гражданскую войну послужило запускным механизмом для ещё одного традиционного метода регулирования межродовых отношений — обычая кровной мести. Гибель части родственников вынуждала оставшихся с оружием в руках выступать на стороне одной из двух противоборствующих сторон. На южной границе начались регулярные и всё более масштабные попытки перехода таджикско-афганской границы с целью приобретения оружия. Нередко обратно с исламистами возвращались и афганские инструкторы (по самым скромным подсчётам, летом и осенью 1992 года на территории Таджикистана действовали 500—600 афганских моджахедов, в основном из формирований этнических таджиков Бурхануддина Раббани и Ахмад Шаха Масуда)^[10].

К лету 1992 года важную роль начал играть кулябский клан, во главе которого неофициально стоял вор в законе Сангак Сафаров (Бобо Сангак). Он родился в 1928 году в городке Дангара неподалёку от Куляба, свой первый срок получил в 1951 году за угон автомобиля, в 1964 году был осуждён за убийство чеченца. В местах заключения, где Сангак провёл в общей сложности 23 года, его «короновали», сделав тем самым одним из первых таджикских воров в законе (Сафаров слыл злостным нарушителем порядка, и даже поднял бунт среди заключённых исправительно-трудовой колонии Советского района Кулябской области, за что был осуждён ещё на 6 лет лишения свободы). На Сафарова замыкались другие кулябские полевые командиры — Курбон Зардоков (прежде был директором Кулябского дома культуры), Рустам Абдурахимов, погибший во время попытки Кенджаева захватить Душанбе (бывший заведующий отделом культуры Кулябского облисполкома), Салим Саидов (бывший заведующий отделом науки и учебных заведений Кулябского обкома Компартии Таджикистана), Лангари Лангариев (старший лейтенант, работавший в системе МВД Кулябской области), Файзали Саидов, известный по прозвищу Палач (работал на мебельном комбинате Курган-Тюбе). Летом 1992 года не без участия людей Сафарова были вырезаны многие родственники первого заместителя председателя Партии исламского возрождения Давлята Усмона, проживавшие в Курган-Тюбинской области. Также Сафаров лоббировал проведение в Таджикистане масштабной амнистии, после которой многие освободившиеся из тюрем уголовники пополнили его вооружённые формирования^[6].

Сторонники Бобо Сангака устроили вооружённое выступление в родном Кулябе, а с 28 июня 1992 года начались полномасштабные столкновения между отрядами исламистов и силами кулябцев, называвших себя «красными». В конце июля на встрече в Хороге были выработаны условия перемирия между противоборствующими сторонами и объявлено о прекращении огня на всей территории Таджикистана, но Сангак Сафаров и Шодмон Юсуф отказались сложить оружие. Из Кулябской и Курган-Тюбинской областей усилился поток беженцев, в том числе узбеков, татар и русских. 24 августа 1992 года исламисты убили влиятельного ленинабадца, генерального прокурора Таджикистана Нарулло Хувайдуллоева (во время его похорон возникли стихийные митинги протеста, на которых молодёжь требовала сжечь мечети). 31 августа группа молодых людей из организации «Молодёжь города Душанбе» вместе с беженцами из Курган-Тюбинской и Кулябской областей, спасшимися от террора людей Сафарова, блокировали выходы из президентского дворца и потребовали встречи с президентом, который успел укрыться в расположении 201-й дивизии. Захватившая резиденцию «молодёжь» из числа членов душанбинских группировок стала брать заложников, в основном выходцев из Ленинабадской и Кулябской областей (в ответ на эти события в Ленинабадской области было объявлено о создании «Национальной гвардии» численностью в 2 тыс. человек)^[11].

На начало сентября

В том же сентябре

«Демократы» и движение «Растохез», блокировавшиеся с Партией исламского возрождения, потеряли свой авторитет в народе и практически распались. Был дискредитирован и глава Духовного управления мусульман Таджикистана Тураджонзода, казият лишился значительной части приверженцев, а в ряде мест, оказавшихся под контролем противников исламистов, деятельность духовенства фактически прекратилась. Национальное самосознание таджиков отошло на второй план, вытесненное региональным самосознанием, зато существенно сплотились памирские народы. В октябре 1992 года в Душанбе вторглись отряды Кенджаева, но силы исламско-демократической коалиции смогли отбить эту атаку, в чём решающую роль сыграли вооружённые формирования из района Шахмансур (после изгнания Кенджаева «молодёжь» из Шахмансура устроила в районе Водянка «разборку»: сожгла дом Рауфа Салиева и убила нескольких мафиози, в том числе одного из авторитетов по кличке Шер; Рауф Салиев и Якуб Салимов, поддержавшие Кенджаева, были вынуждены бежать из города)^[7]. В начале ноября 1992 года земляк Сафарова Эмомали Рахмонов, бывший до этого простым директором совхоза, при поддержке Народного фронта был избран председателем исполкома Кулябского облсовета. В это же время сторонники Сафарова убили на центральной площади Курган-Тюбе председателя местного облисполкома Кадриддина Аслонова, повесив его на памятнике Ленину (в 1990—1991 этот выходец из Гарма был председателем Верховного Совета Таджикистана, в сентябре 1991 года стал и. о. президента страны)^[7].

С 16 ноября по 2 декабря 1992 года в пригороде Худжанда прошла «примирительная» сессия Верховного Совета Таджикистана, которая приняла отставку Набиева и избрала кулябца Рахмонова своим председателем (также решением сессии из тюрьмы был освобождён и возвращён на пост мэра Душанбе Максуд Икрамов, которому летом 1993 года пришлось бежать в Москву). Выбранный на сессии состав правительства отразил и новую расстановку сил, и тот факт, что к власти пришли мафиозные структуры. Договорившиеся между собой ходжентский и кулябский кланы при негласной поддержке со стороны Узбекистана, России и, частично, Киргизии доукомплектовали и перевооружили силы Народного фронта, основной боевой контингент которого составили узбеки (как из Таджикистана, так и из соседней республики), а также таджики-кулябцы. 6 декабря формирования фронта атаковали Душанбе и спустя четыре дня в город с боями вошли отряды Сафарали Кенджаева и Якуба Салимова, вместе с которыми прибыл Эмомали Рахмонов и члены его правительства. В Душанбе началось истребление каратегинцев и памирцев, а также местных исламистов (например, почти полностью были вырезаны жители Казихона, Испечака и Овула каратегинского происхождения, убиты десятки сотрудников милиции и КНБ из числа горцев). Уцелевшие отряды «демократов» и исламистов были вытеснены на восток страны, где ранее судимый за хранение наркотиков выходец из Гарма Саид Абдулло Нури на базе Партии исламского возрождения создал Объединённую таджикскую оппозицию (вскоре Нури эмигрировал в афганский Талукан, откуда и руководил исламистами). Один из лидеров «молодёжи» Душанбе Джумахон Буйдоков, возглавлявший Народно-демократическую армию (НДА), которая опиралась на душанбинские квартальные военизированные формирования, хотя и враждовал с Сангаком Сафаровым, не стал оказывать сопротивление отрядам Народного фронта и спокойно пропустил их в Душанбе (позже отряды НДА оказались в Ромитском ущелье Вахдатского района — одной из опорных баз сил исламско-демократической оппозиции, где упорно сопротивлялись силам Народного фронта). После того как Душанбе был занят Народным фронтом, Якуб Салимов получил пост министра внутренних дел Таджикистана, а Рауф Салиев — начальника республиканского ГАИ^[7][10].

В январе-феврале

С начала апреля 1993 года началось проникновение в южные регионы боевых групп с территории Афганистана, где в восьми лагерях сосредоточились свыше 100 тыс. таджикских беженцев. Первое нападение было совершено отрядом муллы Абдурахима, уроженца Куляба и давнего соперника официального главы областного управления мусульман Хайдара Шарифова. В конце апреля через границу прорвался новый крупный отряд оппозиции, а отряд Абдурахима занял значительную часть Шуроабадского района Кулябской области. В конце июня 1993 года в течение нескольких дней продолжались ожесточённые бои в районе Рогуна (в них принимала участие бронетехника 201-й дивизии, которой противостоял отряд полевого командира Ризвона). В ночь с 12 на 13 июля 1993 года отряд боевиков численностью более 200 человек прорвался на территорию Таджикистана в районе 12-й заставы Московского погранотряда. В результате ожесточённого боя погибли 22 пограничника, а также несколько военнослужащих 201-й дивизии и сотрудников КНБ Таджикистана. Операцию спланировал командир 55-й афганской пехотной дивизии Кази Кабир, а непосредственное руководство боевиками осуществлял полевой командир афганских моджахедов Кори Хамидулло (в прорыве участвовали также боевики Шодмона Юсуфа и никому тогда неизвестного Хаттаба^[12][13]). Обострились боевые действия в районе Тавильдары, где правительственным войскам противостоял отряд Абдулгафура, оппозиционные силы контролировали также Рогун и Обигарм. Дорога из Душанбе в долину Каратегина была блокирована отрядами Нозима и Исмата^[10].

Начиная с конца июля

К осени 1993 года за пределами Таджикистана скопилось почти 780 тыс. беженцев, в том числе в России — около 145 тыс. человек, в Узбекистане, Кыргызстане и Афганистане — 634 тыс. В начале сентября бывший спикер парламента Таджикистана Кенджаев выступил против засилья во власти своих бывших союзников-кулябцев, и особенно против самовольного захвата ими квартир в Душанбе. Обострившаяся в Таджикистане борьба внутри правящей коалиции завершилась в конце года победой кулябцев, для которых это была последняя возможность сохранить единую государственность на всей территории Таджикистана при явных попытках ходжентцев или вернуть свои руководящие позиции в стране, или заявить о своей не только экономической, но и политической самостоятельности. Сессия Ленинабадского облсовета, на которой Абдуджалил Хамидов предполагал поставить вопрос о восстановлении в республике поста президента и объявлении Ленинабадской области свободной экономической зоной, закончилась полным провалом. Кулябцы, мгновенно отреагировав на ситуацию, высадили в Ходженте вооружённый десант и силой заставили ходжентцев отказаться от своих сепаратистских намерений и принять участие в работе Верховного Совета Таджикистана в Душанбе. В результате этих событий был вынужден уйти в отставку премьер-министр Таджикистана Абдумалик Абдулладжанов, на смену которому пришёл другой ходжентец — Абдужалил Самадов. Таким образом, назревавший кризис был приостановлен сохранением сложившегося в конце 1992 года статуса-кво в распределении рычагов власти^[14].

В январе-феврале

В январе 1996 года Худойбердыев захватил власть в Курган-Тюбе и двинул свою мотострелковой бригаду на столицу, потребовав отставки высокопоставленных чиновников правительства. На следующий день произошёл мятеж в городе Турсунзаде (Гиссарская долина), где власть захватил экс-мэр Бойматов. Рахмонов был вынужден пойти на уступки мятежникам и в феврале 1996 года отправить в отставку наиболее одиозных людей из своего окружения — первого вице-премьера Махмадсаида Убайдуллоева, главу президентского аппарата Изатулло Хаёева и руководителя Хатлонской области Абдужалола Салимова, а также назначить премьер-министром страны ленинабадца Яхьё Азимова. В ответ мятежная бригада Худойбердыева вернулась в казармы и сдала оружие и тяжёлую бронетехнику^[16].

В январе

В апреле 2001 года в Душанбе был расстрелян первый заместитель министра внутренних дел Таджикистана, генерал-майор милиции Хабиб Сангинов, курировавший восточный регион республики (в прошлом он был одним из влиятельных руководителей демократического крыла Объединённой таджикской оппозиции, с момента назначения на должность замминистра принимал активное участие в выдворении за пределы страны боевиков Исламского движения Узбекистана, а также считался крупной фигурой в наркобизнесе Таджикистана)^[31][32][33]. В июне 2001 года бандитский главарь Рахмон Сангинов (Гитлер) захватил в окрестностях Душанбе 7 милиционеров, потребовав освободить 8 своих сторонников, которые были задержаны за последние три месяца. В ответ в ходе широкомасштабной операции правоохранительных органов под кодовым названием «Молния» был ликвидирован ближайший соратник Сангинова, главарь крупной банды Мансур Муаккалов, а также 36 его боевиков (ещё 66 членов банды взяли в плен). Ранее Муаккалов являлся полевым командиром Объединённой таджикской оппозиции, после перемирия служил в Вооружённых силах Таджикистана, но был уволен за неподчинение приказам, после чего промышлял со своими людьми террором в отношении представителей власти, грабежами и захватом заложников^{[34][35][36][37][38]}. В июле 2001 года в Душанбе, у подъезда своего дома, был застрелен государственный советник президента Таджикистана по международным вопросам Карим Юлдашев^[39][40].

В августе

В конце мая 2003 года в Москве по запросу Генпрокуратуры Таджикистана был задержан Якуб Салимов, которого в феврале 2004 года экстрадировали в Таджикистан и в апреле 2005 года приговорили к 15 годам тюрьмы строгого режима (в 1993—1995 годах Салимов возглавлял министерство внутренних дел Таджикистана, в 1995—1996 годах занимал должность посла Таджикистана в Турции, власти которой из-за криминального прошлого Салимова более полугода не принимали его верительные грамоты)^[44][45]. В августе 2003 в Москве по запросу таджикской Генпрокуратуры был задержан бывший министр торговли Хабибуло Насруллоев, которого таджикские власти обвинили в причастности к незаконным вооружённым формированиям (ранее Насруллоев активно участвовал в деятельности Народного фронта, но на президентских выборах 1994 года публично поддержал соперника Рахмонова — Абдумалика Абдулладжонова). В январе 2004 года в Худжанде во время досмотра на посту ГАИ в личной автомобиле начальника отдела Агентства по контролю за наркотиками по Согдийской области подполковника Холика Закирова было обнаружено 24 кг опия-сырца (во время обыска в его доме нашли ещё 6 кг героина)^[46]. В августе 2004 года по подозрению в совершении ряда преступлений был задержан директор Агентства по контролю за наркотиками при президенте Таджикистана генерал-лейтенант Гаффор Мирзоев. Его обвинили в убийстве 8 апреля 1998 года начальника УВД Шахринавского района Мирзо Абдулоева (по данным следствия, 10 дней спустя подчинённые Мирзоева по его приказу убили главу этого же района), а также в организации вооружённого мятежа, попытке насильственного захвата власти, незаконной коммерческой деятельности, уклонении от уплаты налогов, хранении большого количества оружия и боеприпасов, незаконной приватизации земельных участков, самовольном строительстве дома в городе Куляб. До назначения главой агентства Мирзоев возглавлял Президентскую и Национальную гвардии (1995—2004), являлся председателем Национального олимпийского комитета Таджикистана, а ещё раньше принимал активное участие в боевых действиях во время гражданской войны на стороне Народного фронта (в августе 2006 года Мирзоев, ставший неугодным президенту, был приговорён к пожизненному заключению)^{[47][48][49][50]}.

В ноябре 2004 года в Москве был задержан один из самых влиятельных таджикских наркобаронов Ибрагим Сафаров, известный в криминальных кругах как Боим, Бай, Раис или Министр (одновременно в Подмосковье, Санкт-Петербурге, Самаре и ещё нескольких российских городах оперативники задержали его сообщников). Отец Ибрагима Сафарова был сотрудником таджикского МВД, и он сам некоторое время служил в бригаде Внутренних войск. Уже в конце 90-х годов Сафаров благодаря своему покровителю и деловому партнёру, коим был начальник ГУВД Душанбе, выбился в криминальные авторитеты и наладил поставки в Россию крупных партий наркотиков (около полутора тонн героина в квартал), а также организовал обширную сеть оптовых сбытчиков в Центральной России и Сибири. На полученные от торговли наркотиками деньги Сафаров строил или приобретал в Душанбе рестораны, магазины, особняки (в частности, ему принадлежал почти весь посёлок Калинин, что под Душанбе, который окрестили «таджикской Рублёвкой»). По данным Интерпола, летом 2004 года на праздновании дня рождения Ибрагима Сафарова присутствовали высокопоставленные офицеры МВД Таджикистана, десятерым из которых он подарил по автомобилю «ВАЗ-2107» (в 2006 году Мосгорсуд приговорил Сафарова к 19-и годам лишения свободы, а восемь его подручных получили от 5 до 15 лет)^[51]. В декабре 2004 года в Москве по запросу Генпрокуратуры Таджикистана был задержан находившийся в межгосударственном розыске лидер Демократической партии Таджикистана Махмадрузи Искандаров (его обвинили в крупных хищениях в бытность директором «Таджикгаза» и в причастности к террористической деятельности)^[52].

Летом 2005 года российские пограничники были сняты с афгано-таджикской границы, после чего транзит наркотиков через реку Пяндж увеличился во много раз (во многом благодаря коррупции в среде таджикских пограничников: чтобы занять должность начальника пограничной заставы в Пянджском и Ишкашимском пограничных отрядах, дислоцирующихся на границе с Афганистаном, нужно было заплатить начальству около 200 тыс. долларов). Всего за период с 1998 по 2005 год российскими пограничниками было задержано более 11,3 т героина^[53][54]. В сентябре 2005 года Агентство по контролю за наркотиками при президенте Таджикистана, используя собственные источники информации, вышло на след крупного наркобарона Акбарали Джурабоева, длительное время занимавшегося поставками наркотиков за пределы республики. АКН возбудило уголовное дело и убедило Генпрокуратуру выдать санкцию на его арест, однако, спустя полгода, антинаркотическое ведомство неожиданно попросило закрыть данное уголовное дело за неимением доказательств и судебной перспективы. Генпрокуратура Таджикистана решила, что основание для расследования есть и поручила дело следователям МВД, но через неделю после этого опять получила отказ по тем же причинам. Далее за расследование взялись сотрудники Генпрокуратуры и всё-таки установили, что в сентябре 2005 года Джурабоев отправил на территорию России пять «БелАЗов», в одном из которых был оборудован тайник, где находилось около 330 кг наркотиков, в том числе 255 кг героина, 66 кг опия-сырца и 8 кг гашиша. Всего в этой цепочке наркотрафика были задействованы три гражданина России и столько же граждан Таджикистана (все они, за исключением Джурабоева, были задержаны и в октябре 2006 года осуждены на территории России)^[55].

В январе 2006 года в Душанбе, возле своего дома был застрелен начальник военного института Минобороны Таджикистана генерал-майор Хакимшо Хафизов^[56][57]. В конце мая 2008 года в ходе масштабной операции спецслужб Таджикистана в Кулябе были задержаны влиятельный местный наркобарон Сухроб Лангариев и восемь его сообщников, в том числе племянник — Азам Лангариев, сын покойного Сангака Сафарова — Нурмахмад Сафаров и двое афганцев. При штурме дома, для чего использовались даже артиллерия и бронетехника, погибли офицер спецназа и двое мирных жителей, ещё один сотрудник спецслужб и случайный прохожий были ранены (среди развалин дома силовики обнаружили большие запасы вооружения и наркотиков). Старший брат Сухроба — Лангари Лангариев — в годы гражданской войны был одним из самых известных полевых командиров Народного фронта и занимал пост начальника штаба Национальной гвардии (в октябре 1992 года он скончался в одной из больниц Худжанда от полученных ранений). Другой брат — Файзали Лангариев — работал оперуполномоченным в Управлении исправительно-трудовых учреждений МВД республики, затем, по примеру старшего брата, воевал в рядах Народного фронта, а на момент ареста Сухроба дослужился до генерал-майора и занимал должность начальника Управления боевой подготовки Министерства обороны Таджикистана. Ещё один брат — Бахтиёр Лангариев — работал начальником РУБОП Душанбе (что не мешало Сухробу Лангариеву с 2002 года находиться в республиканском розыске за разбой). В апреле 2009 года Верховный суд Таджикистана, заседавший в обстановке строгой секретности на территории специзолятора КНБ, приговорил Сухроба Лангариева и семерых его подручных к пожизненному заключению (остальные 11 подсудимых, входивших в его наркокартель, получили в зависимости от тяжести совершённых ими преступлений от 6 до 21 года лишения свободы)^[58].

В начале февраля 2008 года в Гарме (Раштская долина) был убит командир ОМОНа МВД Таджикистана полковник Олег Захарченко, а четверо его бойцов получили тяжёлые ранения. Нападение на омоновцев организовал начальник Регионального управления по борьбе с организованной преступностью УВД Раштского района Мирзохуджа Ахмадов, который во времена гражданской войны был полевым командиром Объединённой таджикской оппозиции и опасался ареста за прошлые преступления^[59]. В июне 2008 года в Горном Бадахшане прошли массовые волнения, поддержанные таджикской оппозицией^[60]. Также в июне 2008 года в Подмосковье за хранение крупной партии героина были задержаны Рустам Хукумов, сын председателя Таджикской железной дороги Амонулло Хукумова и брат зятя президента Рахмонова, и наркокурьер Фарход Авгонов (в конце 2011 года Московский областной суд оправдал Хукумова)^[61]. В июне 2009 года при задержании в своём доме был застрелен бывший министр внутренних дел Таджикистана Махмадназар Салихов, в последнее время враждовавший с кланом президента Рахмонова (Салихов занимал пост министра более двух лет и был отправлен в отставку без объяснения причин в январе 2009 года; во время гражданской войны он занимал пост генерального прокурора)^[62].

В июле

В сентябре 2009 года был убит начальник уголовного розыска ОВД города Исфара, подполковник милиции Саидумар Саидов^[66]. В начале сентября 2010 года в Худжанде на территории РУБОП УВД Согдийской области взорвалась прорвавшаяся во двор машина с двумя смертниками, в результате чего было уничтожено правое крыло административного здания, погибли два сотрудника управления, а ещё 28 человек получили ранения (по одной из версий, теракт имел целью помешать следственным мероприятиям по делу об убийстве директора Исфаринского рынка Хомиджона Каримова, который был приближен к криминальным кругам области; по другим данным, за взрывом стояли исламисты)^[67][68]. Через несколько дней взрыв прогремел в ночном клубе «Дусти» в южной части Душанбе^[69].

Во многом влиянию организованной преступности способствует катастрофическая ситуация с

.

Региональные кланы

Согд Зарафшан Хисар Рашт Вахш Хатлан Бадахшан

Реальная власть в стране поделена между авлодами — региональными кланами или патронимиями, наиболее влиятельными из которых являются ходжентский, кулябский, каратегинский, гиссарский и памирский. Как гласит таджикская пословица «Ходжент правит, Куляб охраняет, Памир танцует, а Каратегин торгует». Помимо собственно родственных связей в общественно-политической жизни Таджикистана большую роль играют и отношения, возникающие при породнении между собою тех или иных общественно-политических деятелей, связанных общими интересами (например, заключаются браки между их детьми). Клановость охватывает все сферы таджикского общества, не минуя даже силовые структуры. Во всех государственных органах власти земляки покровительствуют землякам, а в армии и погранвойсках не редки даже стычки на клановой почве^[90].

Кроме того, в таджикском обществе влиятельны традиционные сословия: это прежде всего сейиды, считающиеся потомками основателя ислама пророка Мухаммеда; ходжи, относящиеся к потомкам первых четырёх праведных халифов; тура — потомки тюркских военачальников; махсумы (махдумы) — потомственные служители мусульманского культа; мирзо — потомственные писцы. Часть сейидов и ходжей, традиционно вовлечённых в мусульманскую мистическую суфийскую практику и возглавляющих суфийские общины, образуют ещё одно сословие — ишанов.

В целом все знатные сословия составляют единую привилегированную общественную группу — аксуяков («людей белой кости»), в определённой степени противопоставляемую остальному народу — омихо, или фукаро. Как в старину, так и теперь, по образу жизни эти сословия мало чем отличались от основной массы населения. Они так же, как и все прочие, занимались ремеслом, торговлей и земледелием. Правда, окружающие оказывали знатным людям особое уважение и почести, например, первыми приветствовали их при встрече на улице, делали регулярные подношения. Разумеется, имелись и некоторые различия в жизни и быту простонародья и знати. Последние почти поголовно получали углублённое мусульманское образование и благодаря этому, а также знатному происхождению, назначались на государственные должности или выполняли религиозные и другие общественные функции. Географическое распределение представителей знатных сословий было неравномерным, иногда они составляли часть населения какого-либо кишлака, квартала или городка, иногда проживали вперемежку с простыми людьми, но всё равно стремились к определённой территориальной изоляции^[6].

После

Если стержнем северных знатных групп является сословие ходжей, то на Юге, в особенности в Каратегине, ведущую роль среди тамошних элит традиционно играли ишаны, нередко происходившие из сословия сейидов. Ещё со времён русского завоевания Средней Азии (вторая половина XIX века) именно выходцы из ишанского сословия составляли основу тех общественных сил, которые выступали против распространения христианства и русской культуры, противились каким бы то ни было общественным изменениям. Именно эти люди составляли костяк сопротивления советской власти (первая треть XX века), а позже — руководства Партии исламского возрождения. Также в общественно-политической жизни Таджикистана значительна роль традиционной социально-профессиональной группы мирабов — распределителей воды. В условиях поливного земледелия распределение воды во все времена считалось важнейшей социальной функцией, которую выполнял всеми уважаемый человек с высоким общественным статусом. Так, бывший глава мусульман Таджикистана (муфтий) Фатхуллохон Шарифзода, принадлежавший к сословию ишанов-тура, в молодости работал в системе водного хозяйства Гиссарского района. Даже сейчас, когда в общественном положении традиционных привилегированных сословий происходят, хотя и достаточно медленно, определённые изменения, всё же соблюдается внутрисословная эндогамия (запрет на внесословные браки)^[6][91].

В Северном Таджикистане большие семьи, проживающие в одном хозяйственном дворе и занимающие определённые участки (хавли), обозначаются термином туп. Совокупность нескольких родственных друг другу тупов или больших семей составляет так называемый авлод (от арабского «сыны») — объединение не только живущих, но и уже умерших родственников по мужской линии (и их жён), восходящее к единому предку. У различных групп ираноязычного населения Таджикистана такие родственные кланы известны и под другими названиями: у язгулямцев — каум, шугнанцев — гру, ваханцев — тухм, матчинцев — хейш, других горных таджиков — каум (каун), тойфа и кында, у равнинных таджиков — каум (впрочем, авлодом может именоваться и большая семья, то есть туп, а хейш может употребляться не как синоним авлоду, а обозначать совокупность нескольких родственных авлодов). Авлоды-патронимии традиционно селились компактно, будь то кишлак или городской квартал (эта территория носит название махалля или гузар и исторически принадлежит авлоду, выступающему как община). В связи с нехваткой земли уже с 50-х годов XX века экономической основой авлода становится общий фонд заработной платы. Также авлоду принадлежала и обязанность осуществления кровной мести^[92].

Основной формой общения мужчин в традиционном таджикском обществе были так называемые мужские объединения (гаштаки или гапы) — особые собрания, регулируемые этикетом и ритуалом и объединяющие жителей одного авлода, квартала, профессии или сферы деятельности. Основой объединений по традиции была и остаётся совместная трапеза. Все члены объединения обязаны поддерживать друг друга в различных жизненных ситуациях. На основе мужских объединений были построены первичные ячейки многих партий (например, Партии исламского возрождения), а также молодёжные группировки в городах страны. Так как суфийские ордена, авлоды, сословия, мужские объединения и другие традиционные структуры уже не могут выступать как совершенно самостоятельные общественно-политические силы, они вынуждены действовать под видом современных политических структур, главным образом, партий^[91]. Кроме того, мужские объединения в кварталах и кишлаках теперь формируются не по авлодному признаку, а по возрастному и по профессиональному, что даёт возможность быстро формировать сплочённые группы, находящиеся под влиянием лидера данной общины либо лидера данного мужского объединения. Такие группы спаяны жёсткой дисциплиной, круговой порукой, безусловным повиновением лидеру. Именно эта трансформация старого авлода стала основой формирования вооружённых групп и отрядов как в стане оппозиции, так и среди сторонников Народного фронта. На основе этих возрастных родственных мужских групп в кратчайшие сроки могут быть созданы боевые отряды, ориентация которых будет зависеть в основном от их лидера^[3].

• Худжандский клан

Также известен как ходжентский, ленинабадский и

• Хисарский клан

Также известен как гиссарский клан. После окончания гражданской войны гиссарцы оказались в коалиции с номинальными победителями — кулябцами, и даже «застолбили» за собой пост мэра Душанбе, но между ними всегда существовали противоречия (например, сразу после освобождения Душанбе в конце 1992 года случились первые кулябско-гиссарские столкновения). Среди гиссарцев большую долю составляют узбеки, что несколько ослабляет консолидацию клана

• Раштский клан

Также известен как каратегинский или гармский клан. Каратегин всегда имел гораздо худшие условия хозяйствования, что ещё до революции порождало отходничество (в основном, каратегинцы работали на предприятиях крупных городов Средней Азии — Ташкента, Ферганы, Коканда). Коренным образом повлияла на весь строй жизни горцев Таджикистана миграционная политика властей после революции (две трети мигрантов в Вахшской долине были депортированы туда насильно). Для переселенцев из Каратегина и предгорий Памира было свойственно расселение крупными компактными группами, стойкое сопротивление ассимиляции и навязыванию чужих правил, стремление сохранить культурно-хозяйственные формы при неизбежной их ломке вследствие изменившихся условий хозяйствования. Всё это способствовало отчуждению от власти и проповедовавшейся ею коммунистической идеологии, что подготовило почву для распространения впоследствии оппозиционных движений, которые, несмотря на мощное давление тоталитарного государства, всё же находили своих адептов в среде переселенческого населения Вахшской долины^[3].

Вдобавок в Вахшской долине складывалась очень сложная система взаимоотношений политических субкультур — под покровом якобы единой советской политической культуры происходило столкновение каратегинской субкультуры и доминировавшей политической культуры северных таджиков (ленинабадцев). Распространению оппозиционных настроений способствовала и возвратная миграция в Каратегин, где образовались относительно большие поселения фактически вне контроля властей. Кроме того, внимание государственных органов было направлено на хлопководческие районы республики, тогда как Гармская зона развивалась во многом самостоятельно. Более того, из-за отсутствия государственных органов власти в отдельных поселениях Гармской зоны возникли собственные властные структуры. Таким образом, увеличение численности каратегинской этнорегиональной группы по отношению ко всему населению Таджикистана и концентрация каратегинской интеллигенции в столице вызвали стремление изменить региональный баланс сил на уровне властных структур^[3].

Со времён отходничества и массового переселения на равнины каратегинцы отличаются традиционной предприимчивостью, инициативностью, мобильностью и крайней религиозностью (в роли духовных наставников у них чаще всего выступают представители старинных суфийских родов, учившиеся ещё у поколения выпускников бухарских медресе)^[98][99]. К началу 90-х каратегинская этнорегиональная группа занимала место торговцев и предпринимателей (причём, каратегинская торговая элита контролировала не только госторговлю, но и чёрный рынок и теневую экономику в центре и на юге республики). Она была очень слабо представлена в политической элите (в советский период за каратегинцами был «закреплён» пост председателя Верховного Совета республики), зато окрепла экономически и выдвинула в период распада союзной государственности и паралича власти в республике свой путь будущего устройства страны, исключавший коммунистическую идеологию. Интересы каратегинцев на этом историческом этапе лоббировали Партия исламского возрождения и Демократическая партия (ДПТ обзавелась своими военизированными структурами из числа молодых каратегинцев, а ПИВТ стала массовой и очень влиятельной организацией, когда в неё пришли каратегинские ишаны)^[3][95].

В годы гражданской войны клан составлял ядро Объединённой таджикской оппозиции, а после поражения в середине 90-х каратегинская этнорегиональная элита перенесла свою деловую активность в экономическую сферу, переведя значительную часть своих капиталов за пределы Таджикистана (в основном в Россию). Кроме того, произошёл раскол среди «демократов» и вновь открылась идейная пропасть между «демократами» и исламистами. Но, после перемирия 1997 года, многие исламисты, лишь формально признав верховенство Рахмонова, заняли руководящие посты в регионе. Значительные группы каратегинцев эмигрировали в Афганистан, Россию и Украину, сохранив тесные связи с земляками и участвуя в торговых операциях клана (в том числе и с наркотиками). Каратегинцы, проживающие в Таджикистане, негативно относятся к русским и узбекам, а после гражданской войны эта неприязнь лишь многократно усилилась^[3][95].

• Вахшский клан

Также известен как

• Хатланский клан

Также известен как кулябский клан. За годы советской власти кулябская община трансформировалась в колхоз с характерной неограниченностью власти вожака общины — раиса (председателя колхоза). Коммунистическая идеология вписалась в идеологические механизмы кулябцев, не противореча даже местному варианту «народного» ислама, а сложившаяся при социализме система власти также соответствовала традиционным властным отношениям. Кроме того, хлопководство по ряду причин было возможно только при сохранении традиционной общины. Не удивительно, что именно кулябцы с началом гражданской войны стали естественными сторонниками компартии и советского порядка в его полном объёме. После окончания вооружённого конфликта в 1997 году кулябцы с позиции победителя стали распространять своё влияние на весь Южный и Центральный Таджикистан, потеснив ленинабадскую элиту, тем более что последняя особенно и не держалась за эту часть республики (под контролем кулябцев оказались Хатлонская область и Душанбе с окрестностями)^[3].

По своему характеру кулябцы традиционно расположены к службе в правоохранительных органах и вооружённых силах, однако очень велика и степень криминализованности этой этнорегиональной группы. Для политической культуры Куляба свойственен вождизм, когда вокруг «бобо» (пахана) собирается группировка, спаянная круговой порукой. При слабых рыночных ориентациях, культе силы и пренебрежении законностью кулябцы признают предпринимательство исключительно в феодализированной форме, то есть с выплатой дани^[99]. Среди основных интересов клана — транзит наркотиков из Афганистана, экспорт хлопка, электроэнергии с Нурекской ГЭС и продукции Вахшского азотно-тукового завода, хищения государственных средств, кулябские рынки «Саховат», «Хатлон» и «Хосилот». Контроль над границей вдоль реки Пяндж (и, соответственно, возможность провозить через неё наркотики) с переменным успехом оспаривают местные и афганские группировки, а также таджикские и афганские силовые структуры. Кулябская «молодёжь», наводнившая Душанбе после прихода к власти Рахмонова, вскоре монополизировала в городе сбыт наркотиков, взяла под свой контроль проституцию, занялась грабежами и завладением квартир^{[100][101][102][103][104]}.

Ведущую роль внутри кулябского клана играет клан Рахмонова, также известный как дангаринский клан, который выдвинулся на первые роли в стране с началом правления Эмомали Рахмонова, уроженца города Дангара. В 1994 году Рахмонов стал президентом страны и вскоре почти все ведущие посты в Таджикистане заняли уроженцы Дангаринского района. К 2002 году кулябские силовики делились на две влиятельные группы — пархарскую и дангаринскую. К первой относились командующий Президентской гвардией Гаффор Мирзоев и мэр Душанбе Махмадсаид Убайдуллоев, на которого замыкалась вся столичная милиция, ко второй — командир бригады спецназа МВД Сухроб Касымов, министр безопасности Хайриддин Абдурахимов, министр внутренних дел Хумидин Шарипов и министр обороны Шерали Хайруллоев. Старшая дочь Рахмонова Фируза замужем за сыном начальника Таджикской железной дороги Амонулло Хукумова и владеет сетью бутиков в центре Душанбе; дочь Озода, работающая заместителем министра иностранных дел, замужем за дипломатом (позже он занял пост заместителя министра финансов Таджикистана); дочь Тахмина — за владельцем строительной компании и сети супермаркетов (она и сама владеет многими предприятиями); младшая дочь Зарина фактически руководит государственным телеканалом «Шабаккаи аввал». Старший сын Рахмонова Рустам является депутатом Маджлиса Душанбе и членом президиума правящей Народно-демократической партии Таджикистана, возглавляет управление по борьбе с контрабандой и нарушением таможенных правил Таможенной службы Таджикистана и негласно контролирует это ведомство (также он является вице-президентом Федерации футбола Таджикистана и заместителем председателя Союза молодёжи Таджикистана)^{[105][106][107][108]}.

Родственники и знакомые Рахмонова контролируют ряд крупнейших банков и компаний страны (брат жены Рахмонова — Хасан Садуллоев, он же Асадуллозода — является хозяином крупного «Ориён-банка» и контролирует хлопковый рынок страны

В июне 2012 года в Душанбе был застрелен Холмумин Сафаров — директор государственного унитарного предприятия «Таджиклес» и супруг старшей сестры Эмомали Рахмонова^[110].

• Бадахшанский клан

Также известен как

В первой половине 90-х годов основными группировками наркоторговцев были хорогский, шугнанский, поршиневский, ванчский, дарвазский, ишкашимский и рушанский кланы. Хорогскую группировку возглавлял авторитет Лёша Горбун, убитый в декабре 1994 года^[111]. Во главе ванчской группировки стояли братья Мамадасламовы, более известные под кличками Водиш и Ядгор. В декабре 1992 года люди Ядгора по просьбе афганских партнёров без боя заняли тюрьму в Хороге и выпустили из неё 16 заключённых, в числе которых были несколько граждан Афганистана, вернувшиеся на родину. В мае 1993 года на общем собрании памирских полевых командиров Водиш был избран руководителем бадахшанского ополчения. Одно время он проживал в Орджоникидзеабаде, откуда руководил экспортом наркотиков из республики, и враждовал с министром внутренних дел и бывшим рэкетиром Якубом Салимовым. Ядгор в середине 1993 года тяжело пострадал в автокатастрофе и на некоторое время отошёл от дел. В ходе гражданской войны памирские преступные группировки утратили свои позиции на равнине, в том числе в Душанбе (памирские уголовники активно участвовали в боевых действиях и были вынуждены вместе с остальными памирцами спасаться в Горном Бадахшане, который правительственные силы так и не смогли захватить)^[75].

После гражданской войны отношения между памирцами и таджиками резко ухудшились. Негативное отношение к памирцам наблюдается не только у кулябцев, душанбинцев и курган-тюбинцев, но и у бывших союзников памирцев — каратегинцев. В свою очередь, памирцы стали дистанцироваться от остальной республики, стремиться к национальной идентификации, осознанию себя отдельным этносом и автономизации (немалая часть памирцев даже разделяет настроения в пользу отделения от Таджикистана). В

Сегодня центральные власти слабо контролируют ситуацию в отдалённых районах Горного Бадахшана, полноценно присутствуя лишь в Хороге и вдоль границы[116]^[117][118]. В горных кишлаках, где в 90-х годах распалась система местных советов и самораспустились колхозы, вся власть сосредоточена в руках «отрядов самообороны», дельцов наркобизнеса и верхушки исмаилитов. Среди основных лидеров клана — Мастибек Ташмухамедов (в 1932—1934 годах первый секретарь ЦК ЛКСМ Таджикистана, В 1957—1970 годах военный комиссар Таджикской ССР, умер в 1988 году в Душанбе), Назаршо Додхудоев (в 1948—1950 годах председатель облисполкома Горно-Бадахшанской автономной области, в 1950—1956 годах председатель Президиума Верховного Совета Таджикской ССР, в 1956—1961 годах председатель Совета Министров Таджикской ССР, умер в 2000 году в Душанбе), Шоди Шабдолов (председатель Компартии Таджикистана и депутат парламента, бывший первый секретарь Хорогского горкома партии), Косим Кодири (председатель Горно-Бадахшанской АО), Исмаил Давлатов (бывший министр экономики и финансов Таджикистана)^[94][97][99].

В июле 2012 года в окрестностях Хорога был зарезан начальник управления Государственного комитета национальной безопасности (ГКНБ) по Горно-Бадахшанской автономной области генерал-майор Абдулло Назаров, четыре сопровождавших его сотрудника получили лёгкие ранения. В преступлении обвинили членов самой влиятельной местной группировки, которую возглавлял командир Ишкашимского погранотряда и бывший полевой командир оппозиции Толиб Айембеков, брат покойного авторитета Лёши Горбуна (Толиб курировал контрабанду наркотиков, табака и драгоценных камней). Через несколько дней в своей машине был подорван прокурор Рушанского района Горно-Бадахшанской автономной области Нафасбек Дильшодов, получивший тяжёлые ранения. В ходе ответной спецоперации, проведённой властями в Хороге, были ликвидированы 30 и задержаны более 40 членов группировки Айембекова, в том числе пять граждан Афганистана (у них изъято около 100 единиц различного огнестрельного оружия). Среди погибших оказались бывший полевой командир и неформальный лидер Памира Едгор Шомусаламов и один из сыновей Айембекова. Со стороны правительственных сил погибли 17 человек, ещё 40 получили ранения. Кроме того, был жестоко избит главный военный прокурор Хайрулло Саидов, направленный в Хорог в качестве главы оперативно-следственной группы по расследованию убийства генерала. По неофициальным данным, жертвы среди гражданского населения исчислялись десятками^{[119][120][121][122][123]}.

Первоначальные группировки исламистов, появившиеся в Таджикистане в 1970-х годах, состояли, главным образом, из городских и, частично, сельских маргиналов — лиц, у которых традиционалистские связи с родовыми (авлодными) и квартальными (махаллинскими) общинами были существенно ослаблены. Идеологические установки первых исламистских группировок были достаточно экстремистскими, их руководители и рядовые члены выступали против исторически сложившейся в Таджикистане мусульманской религиозной обрядности, объявив её еретической, и призывали к насильственному очищению религии и возвращению её к «чистым» формам. Партия исламского возрождения Таджикистана уходит своими корнями в молодёжные группы, которые стали складываться в 1970-е годы вокруг действовавших под видом кишлачных чайхан подпольных мактабов, получивших распространение в Кулябской и Курган-Тюбинской областях в зонах проживания переселенцев из Каратегина. Преподавали в этих подпольных школах старейшины ишанских родов, почитаемых каратегинцами и на новых местах их расселения. Два этих течения исламизма — маргинализованное и традиционалистское — какое-то время существовали независимо друг от друга, а затем во второй половине 1970-х слились. Ещё в большей степени консолидация исламистских группировок в масштабах всей республики началась тогда, когда в 1983 году стал подпольно издаваться первый печатный орган исламистского направления — журнал «Хидоят»^[98].

С началом

В первой половине 90-х костяк руководства Партии исламского возрождения составляли выходцы из ишанского сословия, например председатель ПИВТ Мухаммадшариф Химматзода, организатор Национальной гвардии мулло Саид Киёмитдин Гози, второй заместитель председателя ПИВТ Саидибрахим Гадо, председатель ходжентской городской организации ПИВТ Абдулвахад Кадыров, видный партийный деятель в Ходженте Курайшихон Ибрагимов, руководитель Матчинской районной организации ПИВТ Абдурашид Фозил. Бывший кази-калон мусульман Таджикистана Акбар Тураджонзода также происходил из этого сословия. Среди рядовых членов ПИВТ было много крестьян, которых в 30-е — 70-е годы насильственно переселили из горных местностей на равнины (эти переселенцы традиционно сплачивались вокруг ишанов, поскольку те рассматривались в общественном сознании как естественные силы, способные сохранить специфику их этнографических групп). В больших городах, таких как Душанбе и Ходжент, значительную долю среди членов ПИВТ составляли работники торговли (они оказались в значительной мере маргинализованы, в том числе и потому, что благодаря своей профессии часто сталкивались с отрицательными сторонами советской и постсоветской действительности)^[98].

Крупнейшими объединениями исламистов в современном Таджикистане являются Исламское движение Узбекистана, Хизб ут-Тахрир аль-Ислами и Партия исламского возрождения Таджикистана, а также последователи течения Салафия^[125]. Почти все исламистские организации, запрещённые властями, для пополнения своей казны участвуют в незаконном обороте наркотиков, торговле оружием, промышляют вымогательством и похищениями людей. В конце 90-х многие исламисты, в том числе боевики Исламского движения Узбекистана, осели на Памире в ущелье Язгулем и в Исфаре; в Каратегинской долине были расположены лагеря саудовского шейха Аббаса. На исламистов замыкалась и часть умеренных моджахедов, перешедших после перемирия 1997 года на сторону правительственных сил (посты во власти поделили в зависимости от влияния полевых командиров, выделив им свои территории и сферы бизнеса, но часть исламистов не пошла на перемирие с Рахмоновым и создала так называемую «непримиримую оппозицию»). В начале октября 2000 года в результате двух взрывов, прогремевших в здании Христианской корейской миссии на окраине столицы Таджикистана, погибли 7 человек и ещё свыше 50-и получили ранения^[126][127]. Также в октябре в Душанбе был задержан начальник охраны вице-премьера правительства Таджикистана Ходжи Акбара Тураджонзоды Мухтор Джалилов, подозреваемый в причастности к серии терактов^[128]. 31 декабря 2000 года в Душанбе сработали два взрывных устройства — у входа в православную церковь, расположенную в восточной части города, и на южной окраине Душанбе, у входа в церковь адвентистов седьмого дня^[129]. В апреле 2001 года Верховный суд Таджикистана запретил деятельность организации Хизб-ут-Тахрир, после чего многие её члены были арестованы^{[130][131][132]}.

В январе

Таджикистанские арабы на протяжении многих столетий живут в пределах Курган-Тюбинской и Кулябской областей, а также небольшой общиной в Душанбе. До сих пор арабы Таджикистана ощущают себя потомками пророка Мухаммеда и его сподвижников и законными носителями исламского начала и мусульманского благочестия. Перенаселённость юго-западных областей республики уже в 80-х годах провоцировала межнациональные конфликты, один из которых — между арабами и таджиками-переселенцами — произошёл в конце 1991 года. Осенью 1992 года местные арабы активно выступили на стороне кулябских формирований, а молодые люди арабского происхождения под угрозой физической расправы вынуждали своих соседей-каратегинцев бросать дома и имущество и покидать насиженные места (не единичны случаи зверских убийств арабами каратегинцев, тела которых сбрасывались в арыки). Интересы арабов лоббировал Союз арабов Таджикистана, основанный доцентом Таджикского сельскохозяйственного университета Ш. Акрамовым (на конец 1992 года в Союзе насчитывалось 16 тыс. членов старше 16 лет)^[153].

• Цыганский клан

Среднеазиатские цыгане делятся на несколько этнических групп — люли (джуги), парья (чангар), кавол, чистони и согутарош. Люли занимаются попрошайничеством, гаданием, кражами и торговлей наркотиками, используя с этой целью своих родственников в Санкт-Петербурге и Москве, чистони специализируются на воровстве, парья — на торговле насом, кавол и согутарош — на мелкой торговле (многие цыгане устраивают собачьи и петушиные бои, промышляют производством и сбытом самогона, держат в хозяйстве рабов). Джуги, согутарош, кавол и чистони используют тайные языки (арго), на которых общаются в присутствии чужаков. Как и таджики, среднеазиатские цыгане делятся на тупы и авлоды. Основными местами расселения цыган являются Гиссарская долина, окрестности Душанбе и Куляба^{[154][155][156]}.

• Афганский клан

В Таджикистане осело несколько волн афганских беженцев (самые крупные случились после свержения режима Наджибуллы в 1992 году и после прихода к власти талибов в 1996 году), но большинство афганцев используют республику как транзитный коридор для дальнейшего перемещения в Россию. К 2001 году, когда Россия и Таджикистан активно помогали Северному альянсу, в Кулябе даже базировалась авиация Масуда. Сегодня афганцы контролируют несколько так называемых «Афган-Базаров» (в Хороге, Ишкашиме и Душанбе возле главного железнодорожного вокзала), где процветает розничная торговля наркотиками и китайским ширпотребом.

• Китайский клан

Китайцы контролируют десятки оптово-розничных торговых фирм, магазины и торговые ряды на вещевых рынках, осуществляют строительство дорог, мостов, промышленных предприятий и других объектов (нередко на почве конкуренции за рабочие места случаются драки между китайцами и местными жителями)^[157]. Китай является вторым после России торговым партнёром и инвестором в экономику республики, благодаря чему даже добивается территориальных уступок от Таджикистана. На этом фоне китайцы наладили каналы переправки через Таджикистан огромных партий ширпотреба, идущего в Среднюю Азию и Россию^[158].

• Чеченский клан

Часть чеченцев,