Спартак
Спарта́к | |
---|---|
лат. Spartacus греч. Σπάρταϰος | |
| |
Место рождения | |
Дата смерти | апрель 71 года до н. э. |
Место смерти | предположительно, поле сражения к западу от Петелии (современный Стронголи) |
Род деятельности | гладиатор, полководец |
Сражения/войны | |
Медиафайлы на Викискладе |
Спарта́к (
Римский сенат назначил командующим в войне Марка Лициния Красса, который смог повысить боеспособность правительственной армии. Спартак отступил в Бруттий, откуда планировал переправиться в Сицилию, но не смог преодолеть Мессинский пролив. Красс отрезал его от остальной Италии рвом и укреплениями; восставшие смогли прорваться и одержать победу в ещё одном сражении. Наконец, в апреле 71 года до н. э., когда ресурсы были исчерпаны, а в Италии появились ещё две римские армии, Спартак вступил в последнюю битву на реке Силар. Он погиб в бою, повстанцы были перебиты.
Личность Спартака с XIX века очень популярна: вождь восстания является главным героем ряда известных книг, художественных фильмов и других произведений искусства. Высокую оценку Спартаку дал
До восстания
О жизни Спартака до того момента, когда он возглавил восстание в Италии, сохранилась крайне скудная информация, которая восходит, предположительно, к
.Уверенно можно утверждать, что Спартак был свободнорождённым, но позже стал сначала рабом, а потом гладиатором; точной информации о том, когда и как это произошло, в источниках нет[12]. Существуют две основные версии. Аппиан пишет, что Спартак «воевал с римлянами, попал в плен и был продан в гладиаторы»[4]; Луций Анней Флор — что он стал «из фракийца-стипендиария солдатом, из солдата — дезертиром, затем — разбойником, а потом благодаря физической силе — гладиатором»[6]. Ряд исследователей принимает версию Аппиана и выдвигает гипотезы о том, когда именно Спартак попал в римский плен. Это могло произойти в 85 году до н. э., когда с медами воевал Луций Корнелий Сулла[17][18]; в 83 году до н. э., в начале Второй Митридатовой войны[19]; в 76 году до н. э., когда проконсул Македонии Аппий Клавдий Пульхр разбил фракийцев[17]. Существует мнение, что речь должна идти скорее о 80-х годах, чем о 70-х, поскольку у Спартака должно было быть много времени перед восстанием, чтобы побывать рабом и гладиатором и занять видное положение среди своих вынужденных «коллег»[20].
Теодор Моммзен придерживался версии Флора. Он пишет, что Спартак «служил во вспомогательных фракийских частях римского войска, дезертировал, занимался разбоем в горах, снова был схвачен и должен был стать гладиатором»
Если версия Флора верна, Спартак в какой-то момент дезертировал из римской армии — возможно, из-за ссоры с командованием (подтверждением тому может считаться
Спартака продавали как минимум три раза, причём известно, что первая продажа состоялась в Риме[5]. Диодор Сицилийский упоминает «некоего человека», от которого Спартак получил «благодеяние»[28]; это мог быть первый его господин, оказавший ему некую услугу — например, позволивший находиться на привилегированном положении. Позже фракиец был куплен человеком, который обошёлся с ним жестоко, продав в гладиаторы[29]. Мишулин предположил, что последняя продажа произошла из-за ряда неудачных попыток Спартака бежать. Владимир Никишин, не соглашаясь с этим, обращает внимание на слова Плутарха о том, что по отношению к Спартаку была совершена несправедливость, и на сообщение Марка Теренция Варрона о продаже в гладиаторы «без вины»[30]. При этом Мария Сергеенко отмечает, что господин имел полное право направить своего раба в гладиаторы без каких-либо обоснований[31]; по словам Флора, Спартака заставили выступать на арене из-за его физической силы[6].
Владимир Горончаровский предположил, что Спартак стал гладиатором в возрасте примерно тридцати лет, то есть достаточно поздно; впрочем, рекордсмен по этому показателю сражался на арене до сорока пяти лет. В начале своей карьеры Спартак мог выступать в роли мирмиллона — воина, вооружённого коротким мечом (гладиусом), защищённого большим прямоугольным щитом (скутумом), наручным доспехом на правом предплечье (маникой) и беотийским шлемом. Мирмиллоны сражались обнажёнными по пояс[32]. Предположительно со временем Спартак, отличавшийся как силой, так и «выдающейся отвагой»[5], стал одним из лучших гладиаторов в школе Гнея Корнелия Лентула Батиата в Капуе. Доказательством того, что он находился на привилегированном положении, может считаться тот факт, что у него была жена, а значит, ему предоставили отдельную комнату или комнаты[33]. Жена, по данным Плутарха, была посвящена в таинства Диониса и обладала даром пророчества. Увидев однажды змею, обвившуюся вокруг лица спящего супруга, она «объявила, что это знак предуготованной ему великой и грозной власти, которая приведет его к злополучному концу»[5]. Возможно, такой или похожий инцидент действительно имел место и сыграл роль в усилении авторитета Спартака в глазах его товарищей[33].
Источники ничего не говорят о том, стал ли Спартак рудиарием, то есть получил ли деревянный меч как символ отставки. Впрочем, даже в этом случае он оставался бы рабом[34]. Правда, Сергей Утченко пишет, что Спартак «за свою храбрость… получил свободу»[35], но, по мнению Никишина, здесь советский исследователь был под впечатлением от романа Рафаэлло Джованьоли[20].
Существуют и альтернативные гипотезы на тему происхождения Спартака, в том числе не связанные с исторической наукой. Так, австралийская писательница
Спартакова война
Проблема хронологии
Дату начала восстания Спартака называют только два античных автора — Флавий Евтропий в «Бревиарии римской истории» и Павел Орозий в «Истории против язычников». Это 678[38] и 679[39] годы от основания Рима соответственно, то есть, в соответствии с классическим летоисчислением, 76 и 75 годы до н. э. Но Орозий называет имена консулов — «Лукулл и Кассий»[39] (Марк Теренций Варрон Лукулл и Гай Кассий Лонгин), а Евтропий сообщает, что в том году «Марк Лициний Лукулл получил в управление македонскую провинцию»[40]. Исходя из этого, исследователи констатировали хронологическую путаницу у обоих авторов и долгое время единодушно считали, что восстание Спартака началось в 73 году до н. э. В 1872 году немецкий учёный Отфрид Шамбах пришёл к выводу, что в действительности это был 74 год до н. э.: по его мнению, Евтропий спутал Варрона Лукулла с Луцием Лицинием Лукуллом, который был консулом годом ранее, а Орозий просто пренебрёг первым годом восстания[41]. Позже советский антиковед Александр Мишулин тоже назвал 74 год, сославшись на то, что согласно Евтропию восстание было подавлено в 681 году от основания Рима, «на исходе третьего года», и на третий же год, по словам Аппиана, получил командование Марк Лициний Красс, воевавший около пяти месяцев[42].
Оппонент Мишулина А. Мотус в 1957 году опубликовала статью, целиком посвящённую этой проблеме. Её тезисы таковы: Мишулин неправильно перевёл Евтропия, написавшего не «на исходе третьего года», а «на третьем году»; Орозий не мог пренебречь первым годом восстания, так как армия Спартака росла очень быстро; в «Бревиарии римской истории» имеет место «прорыв в годах», так что 678 год Евтропия и 679 год Орозия — это один и тот же год; говоря о назначении Красса, Аппиан имел в виду годичные промежутки между выборами, происходившими летом, а восстание началось весной; наконец, эпитоматор Ливия упоминает в связи с первым годом восстания проконсула Лициния Лукулла. Всё это, по мнению Мотус, должно указывать на 73 год до н. э.[43]
В более поздних работах начало Спартаковой войны датируется 73 годом до н. э.[44][45][46][47] Есть мнения в пользу конца зимы[46], весны[48], начала лета[49].
Начало восстания
Источники сообщают, что гладиаторы школы Лентула Батиата составили (предположительно в 73 году до н. э.) заговор с целью побега. Толчком к этому стала новость о приближающихся очередных играх, на которых, по словам Синезия Киренского, гладиаторы должны были стать «очистительными жертвами за римский народ». Всего в заговоре приняло участие около двухсот человек. Хозяин узнал об их планах и вовремя принял меры, но часть гладиаторов смогла вооружиться кухонными вертелами и ножами, перебить стражников и вырваться из Капуи на свободу[50][51]. По разным данным, мятежников было тридцать[52], шестьдесят четыре[39], «около семидесяти»[4], семьдесят четыре[53][54][40] или семьдесят восемь[5]. В их числе был и Спартак[55].
Эта маленькая группа направилась к Везувию, а на пути туда захватила несколько повозок с гладиаторским оружием, тут же пущенным в дело. Потом бунтовщики отбили нападение отряда, посланного против них из Капуи, и завладели достаточным количеством воинского снаряжения. Они обосновались в кратере Везувия (на тот момент давно потухшего), начали совершать оттуда набеги на виллы в окрестностях, захватывать продовольствие. Известно, что на этом этапе у восставших было трое предводителей — Спартак и двое галлов, Эномай и Крикс; при этом Аппиан сообщает, что Спартак делил захваченную добычу поровну между всеми[4], а это предполагает наличие единоначалия и жёсткой дисциплины[56]. Согласно Саллюстию, Спартак с самого начала был «вождём гладиаторов»[53][57], и некоторые учёные предполагают, что Крикс и Эномай были выбраны ему в «помощники»[58][59]. Мишулин даже предположил, что сама идея побега из школы Батиата возникла именно у Спартака[60].
Ряды восставших быстро пополнялись рабами и батраками, сбежавшими из расположенных поблизости имений. Власти Капуи, встревоженные происходящим, обратились за помощью к Риму, так что тому пришлось выслать отряд в три тысячи воинов во главе с претором, имя которого источники передают по-разному: Клодий[39], Клавдий[61], Клавдий Пульхр[54], Клавдий Глабр[62], Вариний Глабр[4]. Боеспособность этого отряда была невысокой: он представлял собой скорее ополчение, чем регулярное войско. Тем не менее претор смог загнать повстанцев на Везувий и заблокировать их там. Его план состоял в том, чтобы заставить беглецов сдаться под угрозой смерти от голода и жажды. Но повстанцы сплели из лоз дикого винограда лестницы, по которым ночью спустились с отвесных скал там, где их не ждали (согласно Флору, спуск происходил «через жерло полой горы»[62]). Потом они напали на римлян и наголову их разгромили благодаря эффекту внезапности[63][64]. Секст Юлий Фронтин пишет, что «несколько когорт потерпели поражение от семидесяти четырёх гладиаторов»[65], но он явно преуменьшает численность победителей[66].
Первое время повстанцам катастрофически не хватало оружия; предположительно[69] именно к этому периоду относятся сообщения Саллюстия («…копья калили на огне, которыми, помимо их внешнего вида, необходимого для войны, можно было причинять врагу вред не хуже, чем железом»[70]) и Фронтина («У Спартака и его войска были щиты из прутьев, покрытых корой»[71]). Восставшие обтягивали самодельные щиты кожей свежезабитого скота, перековывали на оружие цепи рабов, вырвавшихся из эргастулов, и всё железо, найденное в лагере под Везувием и в окрестностях[72].
Против Вариния
Римский сенат теперь отнёсся к событиям в Кампании с большим вниманием и направил против Спартака два легиона. Впрочем, боеспособность этой армии оставляла желать лучшего: Рим тогда вёл две тяжёлые войны, с марианцем
Известно, что Вариний имел неосторожность разделить свои войска, и Спартак начал громить их по частям. Сначала он разбил трёхтысячный отряд
После этой победы Спартак двинулся в Луканию, чтобы пополнить свою армию за счёт многочисленных в этом регионе пастухов. Известно, что благодаря хорошим проводникам повстанцы смогли внезапно выйти к городам Луканские Нары и Форум Анния и занять их. На своём пути они всё грабили и жгли, насиловали женщин, убивали рабовладельцев; «гнев и произвол варваров не знал ничего святого и запретного»[80]. Спартак понимал, что такое поведение его воинов может навредить восстанию, настроив против него всю Италию, и пытался с этим бороться. Орозий сообщает, что руководитель восстания приказал похоронить с почестями знатную матрону, которая покончила с собой после изнасилования, и над её могилой были организованы гладиаторские бои с участием четырёхсот пленных[81][82].
На этом этапе восстания потерпел поражение ещё один отряд римлян под командованием
Против консулов
К началу 72 года до н. э. армия Спартака стала, по словам Плутарха, «великой и грозной силой»[61], так что сенату пришлось направить на борьбу с ним обоих консулов — Гнея Корнелия Лентула Клодиана и Луция Геллия Публиколу. У каждого из них было по два легиона, и в общей сложности, учитывая вспомогательные войска, римская армия должна была насчитывать не менее 30 тысяч воинов[85]; известно, что в их числе был молодой нобиль Марк Порций Катон, которого в связи с более поздними событиями стали именовать Утическим[86].
Единого командования у римлян не было. Историки предполагают, что консулы действовали согласованно и хотели атаковать Спартака с двух сторон в районе
Спартак двинулся навстречу Лентулу Клодиану и атаковал его армию во время перехода через Апеннины. Это нападение, по-видимому, оказалось неожиданным для противника, и повстанцы нанесли римлянам серьёзные потери, но одержать полную победу не смогли: Лентул занял оборону на одной из возвышенностей. Спартак двинулся к горе Гарган, но ещё до его появления там Луций Геллий успел разгромить Крикса. Последний погиб в бою вместе с двумя третями своих людей. Это стало серьёзным ударом для восставших; тем не менее в новом сражении Спартак разбил Публиколу. Триста римских пленных он заставил сражаться у погребального костра Крикса[92].
Далее Спартак двинулся вдоль побережья Адриатического моря на север. От
В конце концов Спартак развернул свою армию и снова двинулся в Италию. В историографии нет единого мнения о том, почему восставшие отказались от пути к свободе. Существуют гипотезы, что они испугались трудного пути через Альпы; что они убедились в слабости Рима и теперь хотели окончательно его уничтожить; что они не хотели уходить из Италии, поскольку существенную их часть составляли не рабы и гладиаторы, а местные свободнорождённые жители[94]. Выдвигалось предположение, что Спартак шёл на север, чтобы объединить свои силы с Серторием, но после битвы при Мутине узнал о гибели своего гипотетического союзника[95].
На момент появления в долине Пада под началом Спартака было не более 25 тысяч человек: его армия должна была существенно поредеть в боях с консулами. В Цизальпийской Галлии число повстанцев снова значительно выросло, в том числе за счёт свободных жителей Транспадании, ещё не получивших римское гражданство. По данным Аппиана, на тот момент под командованием Спартака было 120 тысяч человек[89], а по данным Евтропия — 60 тысяч[40]. Все эти силы на какое-то время задержались в долине Пада, где новобранцы прошли необходимое обучение. Осенью 72 года до н. э. Спартак снова двинулся на юг[96].
Узнав об этом, римляне, по словам Орозия, «оказались охвачены не меньшим страхом, чем когда они дрожали, крича, что Ганнибал у ворот»[97]. Впрочем, Спартак не пошёл на Рим: он предпочёл движение на юго-восток по знакомому ему пути вдоль адриатического побережья. Чтобы идти максимально быстро, он приказал убить всех пленных, перерезать вьючный скот, сжечь лишние подводы и не принимать перебежчиков. Консулы всё-таки успели преградить ему путь в Пицене, но повстанцы одержали очередную победу[98].
Против Красса
Увидев полководческую несостоятельность обоих консулов, римский сенат отрешил их от командования и предоставил чрезвычайный проконсульский империй влиятельному и очень богатому нобилю Марку Лицинию Крассу. Точных датировок нет, но назначение должно было состояться до 1 ноября 72 года до н. э.[99] Красс собрал под своим началом до 60 тысяч воинов[100], причём существует мнение, что это были «последние ресурсы республики»[101]. Для улучшения дисциплины он пошёл на чрезвычайные меры — начал применять децимацию, то есть казнил каждого десятого из числа тех, кто бежал с поля боя[102].
Новая римская армия преградила путь Спартаку на южной границе Пицена. Один из отрядов повстанцев потерпел поражение в первом же бою, потеряв шесть тысяч человек убитыми и девятьсот человек пленными. Но вскоре два легиона из армии Красса, которыми командовал легат Марк Муммий, в нарушение приказа атаковали восставших и оказались под ударом их главных сил; в результате Спартак одержал убедительную победу. После этого римский командующий занялся переподготовкой своих войск, на время предоставив Спартака самому себе; тот воспользовался этим, чтобы уйти в Южную Италию и закрепиться на границе Лукании и Бруттия, в районе города Фурии[103][104].
Позже бои возобновились. Крассу удалось нанести повстанцам серьёзные потери, и после этого Спартак двинулся на самый юг Италии, к Мессанскому проливу. Он планировал переправиться в Сицилию и сделать её новой базой восстания: на острове находилось огромное количество рабов, которые до этого дважды восставали против Рима (в 135—132 и 104—101 годах до н. э.). По словам Плутарха, «достаточно было искры, чтобы восстание вспыхнуло с новой силой»[105]. Повстанцы столкнулись с непреодолимыми трудностями, поскольку у них не было флота; Спартак заключил договор о переправе с киликийскими пиратами, но те, взяв деньги, исчезли[104]. Причины неизвестны. Исследователи полагают, что во всём могла быть виновата непогода, либо союзник пиратов Митридат Понтийский не захотел, чтобы восставшие уходили из Италии[106].
В самом узком месте ширина Мессанского пролива — 3,1 километра. Воины Спартака попытались достигнуть столь близкого противоположного берега на плотах, но потерпели неудачу.
Повстанцы оказались заперты на небольшой территории и вскоре начали страдать от недостатка продовольствия. Они попытались пробиться через римскую систему укреплений, но были отброшены. Аппиан утверждает, что они потеряли шесть тысяч человек убитыми во время утренней атаки и ещё столько же вечером, в то время как у римлян было трое убитых и семеро раненых[109]; историки считают это явным преувеличением. После неудачи восставшие изменили тактику, перейдя к постоянным мелким нападениям на разных участках. Спартак пытался спровоцировать противника на большое сражение: в частности, однажды он приказал предать одного из пленных позорной казни через распятие на нейтральной полосе. По данным некоторых источников, он пытался начать переговоры с Крассом (неизвестно, на каких условиях), но тот не пошёл навстречу[110].
Уже в конце зимы 72—71 годов до н. э. повстанцы совершили прорыв. Дождавшись особенно сильной снежной бури, они ночью засыпали часть рва ветками и трупами и преодолели римские укрепления; третья часть всей армии Спартака (по видимому, это были отборные подразделения) вырвалась на стратегический простор, так что Крассу пришлось оставить свои позиции и двинуться в погоню. Восставшие направились к
Источники приписывают проконсулу стремление как можно быстрее покончить с восстанием из-за скорого возвращения в Италию Гнея Помпея Великого, которому могли достаться лавры победителя в войне. По одним данным, сенат назначил Помпея вторым главнокомандующим по своей инициативе; по другим — Красс сам обратился к сенату с просьбой призвать ему на помощь Помпея из Испании и Марка Теренция Варрона Лукулла из Фракии (время написания этого письма является предметом научной дискуссии)[113]. Теперь же, по словам Плутарха, Красс, убедившийся в слабости восставших, «сожалел о своём шаге и спешил окончить войну до прибытия этих полководцев, так как предвидел, что весь успех будет приписан не ему, Крассу, а тому из них, который явится к нему на помощь»[114].
Среди руководства восставших начались раздоры; в результате часть армии во главе с Гаем Канницием и Кастом (согласно Ливию, это были 35 тысяч галлов и германцев[115]) отделилась от Спартака и расположилась в укреплённом лагере у Луканского озера. Красс вскоре напал на этот отряд и обратил его в бегство, но в решающий момент на поле боя появилась армия Спартака, которая заставила римлян отступить. Тогда Красс прибег к хитрости: часть его войск отвлекала основные силы повстанцев, в то время как остальные заманили отряд Канниция и Каста в засаду и уничтожили. Плутарх назвал это сражение «самым кровопролитным за всю войну»[114].
После этого поражения Спартак начал отступать на юго-восток, к Петелийским горам. Погоню за ним возглавили легат Квинт Аррий и квестор Гней Тремеллий Скрофа, которые слишком увлеклись и ввязались в большое сражение. Повстанцы одержали победу; предположительно именно тогда они захватили три тысячи пленных, позже освобождённых Крассом. Этот успех оказался для восстания роковым, поскольку заставил воинов Спартака поверить в свою непобедимость. Они «теперь и слышать не хотели об отступлении и не только отказывались повиноваться своим начальникам, но, окружив их на пути, с оружием в руках принудили их вести войско назад через Луканию на римлян»[114]. Спартак разбил лагерь у истоков реки Силар, на границе Кампании и Лукании. Здесь и произошло его последнее сражение[116].
Поражение и гибель
Накануне последней битвы Спартак занимал сильную позицию на возвышении, оставив в тылу горы. По данным Веллея Патеркула, под его командованием было 49 тысяч воинов[117], но эти цифры могут быть завышенными. Красс, прибывший к истокам Силара после дневного перехода, не решился атаковать сразу и начал строительство полевых укреплений; повстанцы начали нападать на римлян на отдельных участках. Наконец, Спартак двинул свою армию на равнину и выстроил для решающего боя (предположительно это была уже вторая половина дня)[118].
Плутарх рассказывает, что перед битвой Спартаку «подвели коня, но он выхватил меч и убил его, говоря, что в случае победы получит много хороших коней от врагов, а в случае поражения не будет нуждаться и в своём»[114]. Поскольку из других источников известно, что вождь восставших сражался конным, исследователи предполагают, что здесь речь идёт о традиционном жертвоприношении накануне боя, смысл которого греческий писатель понял неправильно. Предположительно Спартак возглавил отборный кавалерийский отряд, разместившийся на одном из флангов передовой линии[116].
В схватке на равнине пехота повстанцев, по-видимому, не выдержала натиска римлян и начала отступать. Тогда Спартак возглавил кавалерийскую атаку в тыл врага, чтобы убить Красса и таким образом переломить ход битвы (В. Горончаровский проводит параллели с поведением Гнея Помпея в одном из сражений 83 года до н. э.). «Ни вражеское оружие, ни раны не могли его остановить, и всё же к Крассу он не пробился и только убил двух столкнувшихся с ним центурионов»[114]. Возможно, римский командующий оставил в засаде часть своих войск, которая в решающий момент ударила по отряду Спартака и отсекла его от основных сил повстанцев. В схватке вождь восстания погиб. Детали известны благодаря Аппиану[119], который пишет: «Спартак был ранен в бедро дротиком: опустившись на колено и выставив вперёд щит, он отбивался от нападавших, пока не пал вместе с большим числом окружавших его»[111]. Его тело не было найдено[116].
Предположительно именно о последнем сражении Спартака рассказывала фреска, фрагмент которой был найден в Помпеях в 1927 году. Изображение украшало стену дома жреца Аманда, построенного около 70 года до н. э. Сохранившаяся часть фрески изображает две сцены. Первая — это схватка двух всадников; один догоняет другого и вонзает копьё ему в бедро. Над преследователем была надпись, которую предположительно расшифровывают как «Феликс из Помпей». Над раненым всадником — надпись «Спартакс». На второй части фрески изображены двое пеших воинов, один из которых, судя по его неестественной позе, может быть ранен в ногу[120].
Всего в этом сражении погибло, по данным эпитоматора Ливия, 60 тысяч повстанцев[121], но в историографии это число считается завышенным. Римляне же потеряли тысячу человек убитыми[122].
Итоги и последствия восстания
Уцелевшие в битве при Силаре повстанцы отступили в горы. Там они вскоре были настигнуты Крассом и перебиты; шесть тысяч пленных римляне распяли вдоль Аппиевой дороги. Ещё один крупный отряд, в пять тысяч воинов, был уничтожен Гнеем Помпеем в Этрурии. В связи с этим Помпей заявил в письме сенату, что именно ему принадлежит главная заслуга: «В открытом бою беглых рабов победил Красс, я же уничтожил самый корень войны»[114]. Такие оценки могли быть широко распространены в римском обществе[123], и это серьёзно осложнило отношения между двумя полководцами. Тем не менее заслуги Красса были почтены овацией[124]; источники сообщают, что Красс приложил серьёзные усилия, чтобы ему разрешили надеть во время овации вместо миртового венка более почётный лавровый, и добился своего[125][126].
В Южной Италии ещё долго скрывались небольшие отряды повстанцев. О новой вспышке войны в Бруттии в 70 году до н. э. сообщает в одной из своих речей Цицерон[127]; в 62 году восставшие смогли занять город Фурии, но вскоре были перебиты Гаем Октавием, отцом Октавиана Августа[128].
Спартакова война имела серьёзное негативное воздействие на италийскую экономику: существенная часть территории страны была опустошена повстанческими армиями, многие города были разграблены. Существует мнение, что эти события стали одной из важнейших причин сельскохозяйственного кризиса, из которого Риму так и не удалось выйти до самого падения республики. Под влиянием восстания ослабели позиции рабовладельческого хозяйства: богатые люди теперь предпочитали пользоваться услугами не купленных рабов, а рождённых у себя; чаще отпускали рабов на свободу и предоставляли им землю в аренду[129]. Надзор за рабами с этого времени является не только частной проблемой, но и государственной. Соответственно невольники начали превращаться из частной собственности в отчасти собственность государства[130].
В 70 году до н. э., спустя всего год после разгрома Спартака, цензоры внесли в списки римских граждан всех италиков, получивших теоретические права на этот статус в годы Союзнической войны. Предположительно это было одно из следствий восстания: римляне постарались улучшить положение италиков, чтобы удержать их от новых выступлений[101].
Историография
Античность и средние века
Имя Спартака вскоре после его гибели начали использовать в политической пропаганде[131]. Так, Марк Туллий Цицерон явно проводил аналогию со Спартаком[132], когда в своей обличительной речи назвал Луция Сергия Катилину «этим гладиатором» (63 год до н. э.)[133]. Гипотетическую победу заговорщиков во главе с Катилиной Цицерон изобразил как победу рабов: «Если бы они сделались консулами, диктаторами, царями, им всё-таки неминуемо пришлось бы уступить всё это какому-нибудь беглому рабу или гладиатору»[134]. В 44 году до н. э. Марк Антоний уподобил Спартаку юного Гая Октавия (будущего Августа, самовольно набиравшего армию из своих сторонников)[135], а Цицерон — самого Марка Антония[136]. Начиная с I века н. э. Спартака называют в числе главных врагов Рима наряду с Ганнибалом. О его эффектных победах над консульскими армиями вспоминали такие отдалённые во времени поэты, как Клавдий Клавдиан и Сидоний Аполлинарий (V век н. э.)[137]:
…Низкий Спартак, в италийской
Области всей беснуяся встарь огнём и железом,
С консулами дерзая толькрат соступатись открыто,
Косных господ вытрясал из станов воинских и в срамной
Пагубе робких орлов рассевал он рабским оружьем.— Клавдий Клавдиан. Война Поллентская, или Готская, 155—159.[138]
В другой своей поэме Клавдий Клавдиан упоминает Спартака в одном смысловом ряду с мифологическими злодеями
.Немногочисленные сообщения о Спартаке в античных исторических текстах восходят к двум источникам — «Истории» Гая Саллюстия Криспа, написанной в 40-е годы до н. э., и «Истории Рима от основания города» Тита Ливия, написанной при Августе. От первого остался только набор фрагментов, а от соответствующих книг второго — периохи, краткий пересказ содержания. Поэтому основными источниками стали вторичные тексты: «Римская история» Аппиана Александрийского, «Эпитомы римской истории» Луция Аннея Флора, плутархова биография Красса и «История Рима против язычников» Павла Орозия. Во всех этих произведениях восстание рабов изображено в негативном свете, но личность Спартака получила более сложную оценку[140]. Античные авторы отмечают его справедливость при разделе добычи[4], умение быть благодарным[28], стремление удержать подчинённых от бессмысленных разрушений[141], героизм, проявленный в последнем сражении, выдающиеся способности полководца и организатора[142].
С явной симпатией относился к Спартаку Саллюстий, признававший за вождём восстания высокие человеческие и полководческие качества. Плутарх подчёркивал, что Спартак был больше похож на эллина, чем на фракийца, что в его устах было безусловной похвалой (при этом Красс удостоился от греческого писателя менее лестной оценки[143]). Флор, резко осуждавший повстанцев, признал, что их вождь пал достойно, «как император». Поздний римский историк Евтропий ограничился констатацией[144], что Спартак и его сподвижники «начали войну отнюдь не легче той, которую вёл Ганнибал»[38].
Античные авторы испытывали определённые трудности, когда пытались отнести восстание Спартака к тому или иному типу военных конфликтов. Исследователи отмечают, что в источниках эти события не причисляют к «рабским войнам» в отличие от двух сицилийских восстаний[145]. Плутарх пишет, что восстание гладиаторов «известно под названием Спартаковой войны»[5]. Флор признаётся: «я не знаю, каким именем обозначить войну, которая велась под предводительством Спартака, так как вместе со свободными сражались рабы, а верховодили гладиаторы»[146]; соответствующий раздел он помещает между «Рабской войной» (речь о восстаниях в Сицилии) и «Гражданской войной Мария». С такими трудностями мог столкнуться и Тит Ливий, но периохи дают слишком мало информации по этой проблеме. Предположительно о том же говорит Орозий[145], когда задаёт риторический вопрос: «…Эти войны, настолько близкие к внешним, насколько же далёкие от гражданских, как, в самом деле, следует называть, если не союзническими, когда сами римляне нигде не называли гражданские войны [войнами] Сертория или Перпенны, или Крикса, или Спартака?»[147]
У средневековых писателей фигура Спартака не вызывала никакого интереса. В течение примерно тысячи лет доступная читателям информация о восстании рабов черпалась из Орозия и
Новое время
В эпоху Возрождения Спартак оставался малоизвестным персонажем — в том числе и потому, что плутархова биография Красса была не так популярна у читателей, как другие части «Сравнительных жизнеописаний». Тем не менее в течение XVI—XVII веков весь этот труд Плутарха был переведён на ряд основных языков Европы, а в XVIII веке, в эпоху Просвещения, тема рабских восстаний приобрела актуальность. С этого момента Спартак становится символом борьбы против угнетения и за преобразование общества; его имя использовали, чтобы обосновать право людей на вооружённое сопротивление несправедливому гнёту. Так, Дени Дидро в «Энциклопедии» изобразил Спартака как одного из первых борцов за естественные человеческие права (1755 год); Вольтер в одном из писем Сорену назвал восстание гладиаторов и рабов «справедливой войной, действительно единственной справедливой войной в истории» (1769 год)[149][150]. Спартак стал предметом особого интереса учёных в конце XVIII века[151]. До этого он только упоминался в исторических трудах: так, Боссюэ в своём «Рассуждении о всеобщей истории» (1681 год) пишет, что Спартак поднял восстание, поскольку жаждал власти[152]. В 1793 году вышла первая монография о восстании Спартака, написанная Августом Готтлибом Мейснером. Её автор не был профессиональным учёным, но смог критически рассмотреть источники по теме[153]. В отдельных своих произведениях высказывался о восстаниях рабов историк Бартольд Нибур, который относился к освободительной борьбе с явным сочувствием; по его мнению, институт рабства стал одним из тех факторов, действие которых разрушило Римскую республику[154].
С конца 1840-х годов в изучении восстания Спартака в частности и восстаний рабов в целом обозначились два разных подхода: толчок к появлению первого дали Карл Маркс и Фридрих Энгельс, второй был разработан Теодором Моммзеном. Концепция последнего господствовала в историографии до конца Первой мировой войны. Моммзен полагал, что, начиная с эпохи Гракхов, в Риме происходила затяжная революция (именно так, «Революция», назвал он ту часть своей «Римской истории», действие которой начинается после взятия Карфагена). Учёный был уверен в пагубности института рабства, но рассматривал его в первую очередь как феномен политической, а не социально-экономической жизни; равным образом и «римская революция» для него ограничивалась политической сферой. Восстания рабов, включая Спартакову войну, были для Моммзена яркими симптомами общего кризиса, но не имели самостоятельного значения[155]. Восстание рабов представлялось ему «разбойничьим мятежом», поражение которого предопределили «недисциплинированность кельто-германцев» и отсутствие чётких целей. При этом Моммзен признаёт Спартака «замечательным человеком», продемонстрировавшим таланты военачальника и организатора и «стоявшим выше своей партии». В конечном счёте повстанцы «заставили своего вождя, хотевшего быть полководцем, остаться атаманом разбойников и скитаться бесцельно по Италии, занимаясь грабежом». Это предопределило поражение и гибель Спартака; впрочем, погиб он «как свободный человек и честный солдат»[156][157].
Маркс и Энгельс не были специалистами по античности и редко высказывались о восстаниях рабов; но уже в их
Историков-марксистов «поправил» с позиций социологии Макс Вебер в книге «Хозяйство и общество». Он пришёл к выводу, что античные рабы не могли составлять «класс» в марксистском понимании этого слова из-за слишком серьёзной внутренней дифференциации. По этой причине восстания рабов не могли перерасти в революцию и закончиться победой, а целью повстанцев могло быть только получение личной свободы, но ни в коем случае не уничтожение института рабства как такового. Иного мнения был Роберт фон Пёльман, предположивший, что целью Спартака, равно как Евна, было создание «царства справедливости»[161].
Внутри партии германских последователей Маркса,
XX—XXI века
Новый период в изучении проблемы начался после 1917—1918 годов, когда коммунисты пришли к власти в России и заявили о себе как о претенденте на власть в Германии. Тема восстания Спартака оказалась крайне политизированной: Советская власть видела в этом движении первую «международную революцию трудящихся», отдалённый прообраз Октябрьской революции. На положение дел в советской исторической науке существенно повлияло одно из выступлений Иосифа Сталина в 1933 году: тогда было сказано, что революция рабов «ликвидировала рабовладельцев и отменила рабовладельческую форму эксплуатации трудящихся». Соответствующие утверждения появились и в трудах по антиковедению, причём речь шла о революции, растянувшейся на пять веков, и о союзе рабов с беднейшим крестьянством. В частности, об этом писал Александр Мишулин, автор книги «Революции рабов и падение Римской республики» (1936 год)[163]. По мнению этого исследователя, Спартак боролся за уничтожение рабства и его «революция» вызвала «контрреволюцию Цезаря», то есть переход от Республики к Империи[164].
Сергей Ковалёв в своей «Истории Рима» (1948 год) поместил рассказ о Спартаковой войне в раздел «Последний подъём революционного движения»[165]. По его мнению, восставшие всё-таки не получили поддержку от свободной бедноты и оказались обречены как по этой причине, так и из-за того, что рабовладельческая формация тогда переживала расцвет. Соответственно во II—I веках до н. э., с точки зрения Ковалёва, была не революция, а только революционное движение, которое закончилось поражением со смертью Спартака. Революция же началась позже и победила благодаря союзу «угнетённых классов» с варварами[166][167]. Учёный пишет: «Трагедия Спартака, как и многих других деятелей истории, состояла в том, что он на несколько столетий опередил своё время»[168].
После начала «оттепели» взгляды советских учёных изменились. Сергей Утченко в 1965 году констатировал, что антиковеды долгое время находились «под гипнозом» сталинской формулы и вследствие этого преувеличивали роль рабов в римской истории, игнорируя простые факты[169]. Он решительно отказался от тезисов о «революции рабов» и о связи между восстанием и переходом к монархии. При этом для Утченко Спартакова война осталась революционным выступлением, следствием которого стала определённая «консолидация господствующего класса»[170].
Позиции учёных других стран и других интеллектуальных течений XX века в ряде случаев тоже трактуются более поздними исследователями как неоправданно модернизаторские и подверженные влиянию различных идеологий. Британский троцкист Франсис Ридлей назвал восстание Спартака «одной из величайших революций в истории», а его вождя — «Троцким рабов» или «Лениным докапиталистической общественной формации». По мнению Ридлея, в античную эпоху рабы противостояли всем свободным, целью восстания было уничтожение рабства, а следствием поражения — победа «фашизма», то есть установление личной власти Цезаря[171]. Немец Ульрих Карштедт, полемизировавший с марксистами и сочувствовавший нацизму, отождествлял восстания рабов с большевистским движением и видел в Спартаковой войне часть «натиска на Рим с Востока»[172].
Впрочем, всегда были и учёные, занимавшиеся академическими исследованиями на тему отдельных аспектов рабских восстаний и не прибегавшие к масштабным аналогиям. В целом уровень идеологизации после
С точки зрения некоторых учёных, участие в восстании ряда италийских племён, не получивших к 70-м годам римского гражданства, делает эти события «вторым изданием» Союзнической войны[101]. Существуют также гипотезы о тесной связи восстания с римскими гражданскими войнами: так, В. Никишин полагает, что, двигаясь к Альпам в 72 году до н. э., Спартак шёл на соединение с действовавшим в Испании Квинтом Серторием и даже подхватывает предположение А. Валентинова о том, что главной движущей силой этих событий были представители марианской «партии»[174].
В культуре
XVIII—XIX века
Спартак появляется в произведениях европейского искусства, начиная с XVIII века. Так, в 1726 году в Вене состоялась премьера оперы итальянского композитора Джузеппе Порсиле «Спартак»[175], в которой главный герой изображён в негативных тонах и прославляется победа римлян. В 1760 году французский драматург Бернар Жозеф Сорен написал трагедию под тем же названием; в ней Спартак — положительный персонаж. Эта пьеса пользовалась большим успехом у французских зрителей до начала XIX века[149][150]. Во второй половине XVIII века имя Спартака начало звучать и в интеллектуальных кругах Германии. Готхольд Эфраим Лессинг под впечатлением от пьесы Сорена планировал написать трагедию под таким же названием, причём с антитиранической направленностью; правда, был создан только фрагмент (1770 год). Профессор Адам Вейсгаупт, создав в 1776 году в Ингольштадте общество баварских иллюминатов, все члены которого должны были носить античные имена, взял себе имя Спартак. Франц Грильпарцер в 1811 году написал фрагмент драмы под таким названием. В эпоху Наполеоновских войн Спартак стал символом освободительной борьбы против Франции[176].
Если в рамках французской культуры Спартак воспринимался в первую очередь в контексте борьбы между общественными классами, то немецкие писатели чаще всего использовали этот образ в жанровом пространстве «мещанской трагедии», так что на первый план в пьесах о восстании рабов выходила любовная линия (например, любовь главного героя к дочери Красса). Это правило характерно для драм под названием «Спартак», написанных неким Т. де Сешелем (это псевдоним) и Эрнстом фон Вильденбушем в 1861 и 1869 годах соответственно; для «Патрицианки» Рихарда Фоса (1881 год) и «Прусия» Эрнста Экштайна (1883 год). В целом тема восстания разрабатывалась немецкими писателями очень осторожно. Поворот в осмыслении этого сюжета произошёл только после 1908 года, когда был опубликован написанный в экспрессионистском духе текст Георга Хаймса[157].
Для французов имя Спартака оставалось в течение всего XIX века связанным с революционными идеями. В одной из французских колоний, на Гаити, произошло восстание рабов, которое впервые в истории закончилось победой; вождя повстанцев, Франсуа Доминика Туссен-Лувертюра, один из его современников назвал «чёрным Спартаком». Скульптора Дени Фуатье Июльская революция 1830 года вдохновила на создание статуи Спартака, установленной рядом с дворцом Тюильри. Ещё одно скульптурное изображение вождя гладиаторского восстания было создано в 1847 году республиканцем Винченцо Вела (швейцарцем по происхождению), использовавшим этот сюжет для пропаганды своих взглядов[177].
В соседней Италии, переживавшей в XIX веке
В США имя Спартака получило известность благодаря постановке в 1831 году пьесы Роберта Монтгомери Бёрда «Гладиатор». Изначально в восстании рабов видели отдалённый аналог войны за независимость; в то же время Спартак стал знаковой фигурой для аболиционистов, развернувших свою борьбу против рабства в южных штатах[180]. С ним сравнивали Джона Брауна, который в 1859 году попытался поднять восстание, чтобы добиться отмены рабства, но потерпел поражение и был казнён[159].
XX и XXI века
Особенно популярным вождь восстания рабов стал в
С начала 20-х годов сверху активно внедрялся в массовое сознание мифологизированный образ борца за социальную справедливость. В результате улицы и площади Спартака или Спартаковские до сих пор есть в целом ряде российских городов[184]; имя Спартак стало на некоторое время довольно модным[185] (известный носитель — актёр Спартак Мишулин) и употребляется в России и на Украине до сих пор[186][187]. С 1921 года в Советской России проводились спартакиады — спортивные соревнования, которыми изначально предполагалось заменить Олимпийские игры, а в 1935 году было создано спортивное общество «Спартак», давшее начало целому ряду одноимённых клубов и команд в разных видах спорта из разных городов СССР. Самыми известными были два московских «Спартака» — футбольный и хоккейный. Среди болельщиков московского «Спартака» есть группировка, именующая себя «гладиаторами» и использующая в качестве символа гладиаторский шлем[188][189]. По образцу СССР команды с названием «Спартак» позже появлялись и в странах Восточной Европы, некоторые существуют и сейчас (в Болгарии, Венгрии, Словакии)[190][191].
Советский писатель Василий Ян к 2000-летию восстания создал повесть «Спартак» в рамках своеобразной полемики с Джованьоли (1932 год). Он выступил против романтизации образа[192], написав в одной из статей, что в итальянском романе
Спартак выведен не тем суровым, могучим фракийцем…, каким он был по описаниям Аппиана, Плутарха, Флора и других римских историков, а именно «Христом рабов», который, как романтический рыцарь, то и дело краснеет, и бледнеет, и плачет, и одновременно с великим делом освобождения рабов занят любовными чувствами к Валерии — «божественной красавице», аристократке, богатой и знатной патрицианке, жене диктатора Суллы (!), ради которой он бросает свой лагерь (!!) и спешит на трогательное свидание с ней (!!!)… Роман полон и других исторических неточностей, выдумок и натяжек.
— Василий Ян. Путешествия в прошлое[178].
Повесть Яна, в которой Спартак был изображён как человек великой идеи, «исключительной силы», воодушевлённый «страстью к освобождению рабов и ненавистью к тиранам», оказалась неудачной с художественной точки зрения[193]. К числу литературных произведений на эту тему, написанных на русском языке, относятся также роман Валентина Лескова (1987 год, серия «Жизнь замечательных людей»), поэма Михаила Казовского «Легенда о Перпериконе» (2008 год), детская повесть Надежды Бромлей и Натальи Остроменцкой «Приключения мальчика с собакой» (1959 год). В других странах социалистического лагеря были изданы романы польки Галины Рудницкой «Дети Спартака», чешки Ярмилы Лоукотковой «Спартак», болгарина Тодора Харманджиева «Спартак — фракиец из племени медов».
На Западе интерес к фигуре Спартака усилился в 1930-е годы благодаря роману британца Льюиса Крассика Гиббона (1933 год). В 1939 году бывший коммунист
Фильм Кубрика — только одно из множества кинематографических произведений о Спартаке. Фильмы на эту тему начали снимать не позже 1913 года. В их числе по крайней мере три экранизации романа Джованьоли:
В 2010—2013 годах на телеэкраны вышел американский сериал «Спартак» (режиссёры Майкл Хёрст, Рик Джейкобсон, Джесси Уарн, в главной роли Энди Уитфилд, позже — Лиам Макинтайр). Его сюжет мало связан с данными исторических источников, но зато действие изобилует жестокими сценами. Специалисты видят в этом проявление общей для фильмов об античности тенденции, проявляющейся в последние годы, — ухода от исторических прообразов к неисторичному, но острому материалу. Тема восстаний рабов и гладиаторов особенно перспективна в рамках этой тенденции, поскольку позволяет оправдывать жестокость персонажей их желанием отомстить[198].
Спартак стал также героем ряда музыкальных произведений. В частности, это балет на музыку Арама Хачатуряна (1956 год), мюзиклы Джефа Уэйна (1992 год)[162] и Эли Шураки (2004 год).
Примечания
- ↑ https://www.ne.se/uppslagsverk/encyklopedi/l%C3%A5ng/spartacus
- ↑ Мотус, 1957, с. 161.
- ↑ Никишин, 2009, с. 98.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Аппиан, 2002, XIII, 116.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 Плутарх, 1994, Красс, 8.
- ↑ 1 2 3 Флор, 1996, II, 8, 8.
- ↑ Орозий, 2004, V, 24.
- ↑ Афиней, 2004, VI, 272F.
- ↑ Никишин, 2009, с. 98—99.
- ↑ Velkova, 1981, s. 197.
- ↑ Ziegler, 1955, s. 248—250.
- ↑ 1 2 Никишин, 2009, с. 99.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 10.
- ↑ Мишулин, 1950, с. 65—66.
- ↑ Моммзен, 1997, с. 100—101.
- ↑ 1 2 3 Горончаровский, 2011, с. 15.
- ↑ 1 2 Ziegler, 1955, s. 249.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 14—15.
- ↑ Danov, 1983, s. 12.
- ↑ 1 2 Никишин, 2009, с. 100.
- ↑ Моммзен, 1997, с. 101.
- ↑ Gabba, 1958, p. 317.
- ↑ 1 2 Никишин, 2009, с. 102.
- ↑ Jähne, 1986, s. 118.
- ↑ Тацит, 1993, Анналы, III, 73, 2.
- ↑ Никишин, 2009, с. 102-103.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 17—19.
- ↑ 1 2 Диодор Сицилийский, XXXVIII, 21.
- ↑ Никишин, 2009, с. 101; 103.
- ↑ Никишин, 2009, с. 104.
- ↑ Сергеенко, 2000, с. 218.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 38—42.
- ↑ 1 2 Горончаровский, 2011, с. 45.
- ↑ Никишин, 2009, с. 100—101.
- ↑ Утченко, 1969, с. 55—56.
- ↑ Маккалоу К. Фавориты Фортуны. Часть VII.
- ↑ Валентинов А. Спартак. М., Эксмо, 2002. С. 124—125; 134.
- ↑ 1 2 Евтропий, 2001, VI, 7, 2.
- ↑ 1 2 3 4 Орозий, 2004, V, 24, 1.
- ↑ 1 2 3 Евтропий, 2001, VI, 7, 1.
- ↑ Мотус, 1957, с. 158—160.
- ↑ Мишулин, 1936, с. 110—112.
- ↑ Мотус, 1957, с. 161—166.
- ↑ Хёфлинг, 1992, с. 3.
- ↑ Этьен, 2009, с. 57.
- ↑ 1 2 Горончаровский, 2011, с. 46.
- ↑ Егоров, 2014, с. 119.
- ↑ Мотус, 1957, с. 166.
- ↑ Ковалёв, 2002, с. 476.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 45—46.
- ↑ Хёфлинг, 1992, с. 3—4.
- ↑ Флор, 1996, II, 8, 3.
- ↑ 1 2 Саллюстий, III, 90.
- ↑ 1 2 Тит Ливий, 1994, Периохи, 95.
- ↑ 1 2 Spartacus, 1929, s. 1530.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 47—48.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 48.
- ↑ Мишулин, 1950, с. 71.
- ↑ Хёфлинг, 1992, с. 121.
- ↑ Мишулин, 1950, с. 70.
- ↑ 1 2 3 4 Плутарх, 1994, Красс, 9.
- ↑ 1 2 Флор, 1996, II, 8, 4.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 50—52.
- ↑ Хёфлинг, 1992, с. 121—123.
- ↑ Фронтин, Стратагемы, V, 21.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 52.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 68—75.
- ↑ Хёфлинг, 1992, с. 128—130.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 73.
- ↑ 1 2 Саллюстий, История, III, 96.
- ↑ Фронтин, Стратагемы, VII, 6.
- ↑ Хёфлинг, 1992, с. 129.
- ↑ Хёфлинг, 1992, с. 199—200.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 77.
- ↑ Хёфлинг, 1992, с. 133—134.
- ↑ Флор, 1996, II, 8, 7.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 78—81.
- ↑ Хёфлинг, 1992, с. 135—142.
- ↑ Spartacus, 1929, s. 1531.
- ↑ Саллюстий, История, III, 98.
- ↑ Орозий, 2004, V, 24, 3.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 82—83.
- ↑ Орозий, 2004, V, 24, 2.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 84—86.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 86—89.
- ↑ Плутарх, 1994, Катон, 8.
- ↑ 1 2 Горончаровский, 2011, с. 90.
- ↑ Тит Ливий, 1994, Периохи, 96.
- ↑ 1 2 Аппиан, 2002, XIII, 117.
- ↑ Мишулин, 1950, с. 73.
- ↑ Хёфлинг, 1992, с. 201-204.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 92—95.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 96—98.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 98.
- ↑ Коптев.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 97; 100—101.
- ↑ Орозий, 2004, V, 24, 5.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 101—102.
- ↑ Любимова, 2013, с. 74.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 109.
- ↑ 1 2 3 4 5 Егоров, 2014, с. 120.
- ↑ Spartacus, 1929, s. 1533—1534.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 111—113.
- ↑ 1 2 Spartacus, 1929, s. 1534.
- ↑ Плутарх, 1994, Красс, 10.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 114—119.
- ↑ Цицерон, 1993, Против Верреса, V, 2, 5.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 115; 119—121.
- ↑ Аппиан, 2002, XIII, 119.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 123—125.
- ↑ 1 2 Аппиан, 2002, XIII, 120.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 126—131.
- ↑ Любимова, 2013, с. 75—83.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 Плутарх, 1994, Красс, 11.
- ↑ Тит Ливий, 1994, Периохи, 97.
- ↑ 1 2 3 Spartacus, 1929, s. 1535.
- ↑ Веллей Патеркул, 1996, II, 30, 6.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 135—136.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 138—140.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 140—141.
- ↑ Плутарх, 1994, Периохи, 97.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 141.
- ↑ Любимова, 2013, с. 142.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 147.
- ↑ Плиний Старший, XV, 29, 125.
- ↑ Авл Геллий, 2007, V, 6, 23.
- ↑ Цицерон, 1993, Против Верреса, V, 15, 38—39; 16, 40.
- ↑ Светоний, 1999, Божественный Август, 3, 1.
- ↑ Ковалёв, 2002, с. 480—481.
- ↑ Утченко, 1965, с. 148.
- ↑ Spartacus, 1929, s. 1536.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 152.
- ↑ Цицерон, 1993, Против Катилины, I, 12.
- ↑ Цицерон, 1993, Против Катилины, II, 19.
- ↑ Цицерон, 1993, Филиппики, III, 21.
- ↑ Цицерон, 1993, Филиппики, IV, 15; XIII, 22.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 153.
- ↑ Клавдий Клавдиан, 2008, Война Поллентская, или Готская, 155—159.
- ↑ Клавдий Клавдиан, 2008, Против Руфина, I, 252—255.
- ↑ Historische Gestalten der Antike, 2013, s. 943—944.
- ↑ Саллюстий, III, 98.
- ↑ Spartacus, 1929, s. 1535—1536.
- ↑ Филдс, 2011, с. 27.
- ↑ 1 2 Historische Gestalten der Antike, 2013, s. 944.
- ↑ 1 2 Rubinsohn, 1993, s. 2.
- ↑ Флор, 1996, II, 8, 2.
- ↑ Орозий, 2004, V, 22, 8.
- ↑ Рыжов. Кем был Спартак (недоступная ссылка)
- ↑ 1 2 Historische Gestalten der Antike, 2013, s. 944-945.
- ↑ 1 2 Филдс, 2011, с. 86.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 5.
- ↑ Rubinsohn, 1993, s. 24.
- ↑ Rubinsohn, 1993, s. 33—34.
- ↑ Rubinsohn, 1993, s. 39—40.
- ↑ Rubinsohn, 1993, s. 42—44.
- ↑ Моммзен, 1997, с. 102—105.
- ↑ 1 2 3 Historische Gestalten der Antike, 2013, s. 946.
- ↑ Rubinsohn, 1993, s. 44.
- ↑ 1 2 3 Горончаровский, 2011, с. 6.
- ↑ Rubinsohn, 1993, s. 49—51.
- ↑ Rubinsohn, 1993, s. 51—54.
- ↑ 1 2 3 4 Historische Gestalten der Antike, 2013, s. 947.
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 6—7.
- ↑ Утченко, 1965, с. 144—145.
- ↑ Ковалёв, 2002, с. 475.
- ↑ Ковалёв, 2002, с. 815.
- ↑ Утченко, 1965, с. 144.
- ↑ Ковалёв, 2002, с. 480.
- ↑ Утченко, 1965, с. 30—31.
- ↑ Утченко, 1965, с. 147—148.
- ↑ Rubinsohn, 1993, s. 71.
- ↑ Rubinsohn, 1993, s. 76—77.
- ↑ Rubinsohn, 1993, s. 96—97.
- ↑ Никишин, 2009, с. 104—105.
- ↑ Rubinsohn, 1993, s. 26—27.
- ↑ Historische Gestalten der Antike, 2013, s. 945—946.
- ↑ Historische Gestalten der Antike, 2013, s. 946—947.
- ↑ 1 2 Оскоцкий, 1989, прим., с. 558.
- ↑ Оскоцкий, 1989, с. 26.
- ↑ Knippschild, 2013, p. 173.
- ↑ Постановление Совета народных комиссаров от 30 июля 1918 года об утверждении списка памятников великим людям // Декреты Советской власти. Том III. 11 июля - 9 ноября 1918 г. — М.: Политиздат, 1964. — С. 118.
- ↑ Луначарский, 1968, с. 364.
- ↑ Список лиц, коим предположено поставить монументы в г. Москве и в других городах РСФСР, представленный в СНК отделом изобразительных искусств Народного комиссариата по просвещению // Известия ВЦИК : газета. — 1918. — 2 августа (№ 163).
- ↑ Горончаровский, 2011, с. 6-7.
- ↑ Имена 20-30-х годов . Дата обращения: 17 октября 2009. Архивировано из оригинала 12 июля 2012 года.
- ↑ В Коми появились малыши с именами Спартак, Добрыня и Ёла . Дата обращения: 17 октября 2009. Архивировано 14 декабря 2013 года.
- ↑ Украинцы называют детей именами Весна, Красуня, Атос и Спартак . Дата обращения: 17 октября 2009. Архивировано 14 апреля 2009 года.
- ↑ РИА Новости. Спортивное общество «Спартак»: история и традиции . Дата обращения: 22 ноября 2017. Архивировано 1 декабря 2017 года.
- ↑ Спартак. История общества . Дата обращения: 22 ноября 2017. Архивировано из оригинала 1 декабря 2017 года.
- ↑ spartacus-1928-egyesulet . Дата обращения: 22 ноября 2017. Архивировано 18 ноября 2017 года.
- ↑ ФК «СПАРТАК 1918» ВАРНА . Дата обращения: 22 ноября 2017. Архивировано из оригинала 1 декабря 2017 года.
- ↑ Оскоцкий, 1989, с. 25.
- ↑ Оскоцкий, 1989, с. 27.
- ↑ Hughes, 2013, p. 66.
- ↑ Richards, 2008, p. 84.
- ↑ Historische Gestalten der Antike, 2013, s. 947—948.
- ↑ Historische Gestalten der Antike, 2013, s. 948.
- ↑ Historische Gestalten der Antike, 2013, s. 949.
Литература
Первоисточники
- Луций Анней Флор. Эпитомы // Малые римские историки. — М.: Ладомир, 1996. — С. 99—190. — ISBN 5-86218-125-3.
- Аппиан Александрийский. Римская история. — М.: Ладомир, 2002. — 880 с. — ISBN 5-86218-174-1.
- Афиней. Пир мудрецов. — М.: Наука, 2004. — 656 с. — ISBN 5-02-010237-7.
- Гай Веллей Патеркул. Римская история // Малые римские историки. — М.: Ладомир, 1996. — С. 11—98. — ISBN 5-86218-125-3.
- Авл Геллий. Аттические ночи. Книги 1 — 10. — СПб.: Издательский центр «Гуманитарная академия», 2007. — 480 с. — ISBN 978-5-93762-027-9.
- Диодор Сицилийский. [[Историческая библиотека]] . Сайт «Симпосий». Дата обращения: 30 сентября 2017.
- Бревиарий римской истории. — СПб.: Алетейя, 2001. — 305 с. — ISBN 5-89329-345-2.
- Издательство СПбГУ, 2008. — 842 с. — ISBN 978-5-288-04569-1.
- Публий Корнелий Тацит. Анналы // Тацит. Сочинения. — СПб.: Наука, 1993. — С. 7—312. — ISBN 5-02-028170-0.
- История Рима от основания города. — М.: Наука, 1994. — Т. 3. — 768 с. — ISBN 5-02-008995-8.
- Павел Орозий. История против язычников. — СПб.: Издательство Олега Абышко, 2004. — ISBN 5-7435-0214-5.
- Плиний Старший. [[Естественная история (Плиний)|Естественная история]] . Дата обращения: 16 сентября 2017.
- Плутарх. Сравнительные жизнеописания. — М.: Наука, 1994. — ISBN 5-02-011570-3. — ISBN 5-02-011568-1.
- Гай Саллюстий Крисп. История . Дата обращения: 26 сентября 2017.
- Гай Светоний Транквилл. Жизнь двенадцати цезарей // Светоний. Властелины Рима. — М.: Ладомир, 1999. — С. 12—281. — ISBN 5-86218-365-5.
- Марк Туллий Цицерон. Речи. — М.: Наука, 1993. — 848 с. — ISBN 5-02-011168-6.
- Секст Юлий Фронтин. Военные хитрости . Сайт «ХLegio». Дата обращения: 22 сентября 2017.
Исследования
- Горончаровский В. Спартаковская война. — СПб.: Петербургское востоковедение, 2011. — 176 с. — ISBN 978-5-85803-428-6.
- Грималь П. Цицерон. — М.: Молодая гвардия, 1991. — 544 с. — (Жизнь замечательных людей). — ISBN 5-235-01060-4.
- Егоров А. Юлий Цезарь. Политическая биография. — СПб.: Нестор-История, 2014. — 548 с. — ISBN 978-5-4469-0389-4.
- Ковалёв С. История Рима. — М.: Полигон, 2002. — 864 с. — ISBN 5-89173-171-1.
- Коптев А. В. Несколько замечаний о восстании Спартака . Сайт «История Древнего Рима» (2001). Дата обращения: 30 сентября 2017.
- Луначарский А. В. Воспоминания и впечатления / сост., предисл. и примеч. Н. А. Трифонова. — М.: Советская Россия, 1968. — 377 с.
- Любимова О. Письмо Красса о вызове Помпея и М. Лукулла против Спартака: время и обстоятельства написания // Вестник гуманитарного университета. — 2013. — № 2. — С. 73—84.
- Мишулин А. Революции рабов и падение Римской республики. — М.: Правда, 1936. — 112 с.
- Мишулин А. Спартак. — М.: Учпедгиз, 1950. — 146 с.
- Моммзен Т. История Рима. — Ростов-на-Дону: Феникс, 1997. — Т. 3. — 640 с. — ISBN 5-222-00047-8.
- Мотус А. О датировке начала восстания Спартака // Вестник древней истории. — 1957. — № 3. — С. 158—166.
- Никишин В. О биографии Спартака до начала «рабской войны» // Studia historica. — 2009. — № IX. — С. 98—105.
- Оскоцкий В. Уроки мастера. Творческий путь Василия Яна (В. Г. Янчевецкого) // Ян В.Собрание сочинений. — 1989. — Т. 1. — С. 5—40.
- Сергеенко М. Е. Жизнь Древнего Рима / науч. ред. А. В. Жервэ. — СПб.: Издательско-торговый дом «Летний Сад»; Журнал «Нева», 2000. — 368 с. — ISBN 5-89740-026-1.
- Утченко С. Древний Рим. События. Люди. Идеи. — М.: Наука, 1969. — 324 с.
- Утченко С. Кризис и падение Римской республики. — М.: Мысль, 1965. — 288 с.
- Филдс Н. Восстание Спартака. Великая война против Рима. 73—71 годы до н. э.. — М.: Эксмо, 2011. — 94 с. — ISBN 978-5-699-47335-9.
- Хёфлинг Г. Римляне, рабы, гладиаторы. Спартак у ворот Рима. — М.: Мысль, 1992. — 270 с. — ISBN 5-244-00596-0.
- Чернышёв Ю. «Кто был ничем, тот станет всем» (к вопросу об идеологии восстаний рабов во II—I вв. до н. э.) // Античный полис. Проблемы социально-политической организации и идеологии античного общества: Межвузовский сб. / ред. Э. Д. Фролов. — СПб.: СПбГУ, 1995. — С. 155—166. — 167 с.
- Этьен Р. Цезарь. — М.: Молодая гвардия, 2009. — 299 с. — (Жизнь замечательных людей). — ISBN 978-5-235-03302-3.
- Danov C. Einige beachtenswerte Wesenszüge des Spartakusaufstandes und seines Anführers // Antiquitas. — 1983. — № X. — С. 9—14.
- Gabba E. Commento // Appiani bellorum civilium liber primus. — 1958.
- Historische Gestalten der Antike. Rezeption in Literatur, Kunst und Musik / Peter von Möllendorff, Annette Simonis, Linda Simonis. — Stuttg.: Metzler, 2013. — 1183 с. — ISBN 978-3-476-02468-8.
- Hughes D. The Complete Kubrick. — Random House, 2013. — P. 70. — 320 p. — ISBN 978-1-4481-3321-5.
- Jähne A. Spartacus. Kampf der Sklaven. — B.: Veb Deutscher, 1986. — 192 с. — ISBN 978-3326000695.
- Knippschild S., Morcillo M. Seduction and Power: Antiquity in the Visual and Performing Arts. — EBL ebooks online. — A&C Black, 2013. — P. 61. — 312 p. — ISBN 978-1-4411-9065-9.
- Münzer F. Spartacus // Paulys Realencyclopädie der classischen Altertumswissenschaft. — Stuttg.: Metzler, 1929. — Bd. II, 6. — S. 1528—1536.
- Raiht W. Spartacus. — B.: Verlag Klaus Wagenbach, 1981. — 176 с. — ISBN 3-8031-2084-5.
- Richards J. Hollywood’s Ancient Worlds. — A&C Black, 2008. — P. 72. — 227 p. — ISBN 978-1-84725-007-0.
- Rubinsohn W. Die grossen Sklavenaufstände der Antike. — Darmstadt: Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1993. — 242 с. — ISBN 3-534-08807-7.
- Velkova Z. Der Name Spartacus // Spartacus : Symposium Rebus Spartaci Gestis Dedicatum 2050 A., Blagoevgrad, 20—24.IX.1977. — 1981. — С. 195—198.
- Ziegler K. Die Herkunft des Spartacus // Hermes. — 1955. — № 83. — С. 248—250.
Ссылки
- Спартак-гладиатор на shtorm777.ru
- Спартак — гладиатор, бросивший вызов Риму на mydiscoveries.ru
Эта статья входит в число избранных статей русскоязычного раздела Википедии. |
Эта статья победила на конкурсе статьи года и была признана статьёй 2017 года русской Википедии. |