Православный фундаментализм
![]() | Эта статья описывает ситуацию применительно лишь к одному региону (Россия), возможно, нарушая при этом правило о взвешенности изложения. |
Правосла́вный фундаментали́зм —
.Православие, как правило, консервативно, тогда как фундаментализм представляет собой внешнее свойство, являющееся одним из ответов на вызов модернизации. Православный фундаментализм, как и большинство других форм фундаментализма, имеет религиозный характер, но его основа лежит в социально-психологической и социально-культурных сферах[2]. Противостояние «православия отрицания» (фундаментализма) и «православия утверждения» (других современных форм православия) представляет собой антагонизм двух форм морали, двух этосов, апеллирующих соответственно к архаическому и современному обществу. Православный фундаментализм не тождествен православной церкви, позиционирующей себя в качестве вневременного вселенского института, для которого не представляют угрозы вызовы времени. Однако влияние фундаменталистов может быть достаточно большим, чтобы противопоставить церковь обществу[1].
В рамках фундаментализма традиция важнее, чем религиозное богоискательство. В православном фундаментализме характерное для фундаментализма в целом стремление к возврату архаического этоса получает форму защиты религиозной традиции[2]. Вероучение приобретает черты мифа, догматика переходит в систему табу, богослужение имеет характер культа. Церковь обладает подходящими для данного направления иерархией, некоторой социальной закрытостью и синкретичным традиционалистским мировоззрением. В стремлении к возврату к традиционному состоянию архаичное мировоззрение создаёт фундаменталистские установки на социум архаического этоса и сакрального статуса институтов семьи и церкви[1].
В России
Характеристика
Историк и социолог
![](http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/7/7c/Flag_of_the_Union_of_Orthodox_Banner-Bearers.svg/250px-Flag_of_the_Union_of_Orthodox_Banner-Bearers.svg.png)
Православный фундаментализм обладает рядом особенностей, общих с православным консерватизмом. Одним из главных пунктов программы фундаменталистов выступает
В отличие от консерватизма православный фундаментализм обладает чертами «теономической метафизики», синкретического мистического переживания тотальности бытия и безграничной власти Провидения. Фундаменталисты сознательно и неосознанно защищают ценности, которые в обществе были девальвированы. В результате фундаменталисты теряют общественную поддержку, отказываются от социального диалога, конструктивного восприятия вызовов модернизации и маргинализируются. Фундаментализм в целом выступает за возвращение личности под власть социальных институтов, откуда стремление православного фундаментализма к патерналистической монархии, выстроенной по образу семьи. В патернализме видется политическая легитимность. Так, святитель Серафим (Соболев) обращается к текстам митрополита Филарета Московского: «В семействе должно искать начатков и первого образца власти и подчинения, раскрывшихся потом в большом семействе — государстве. Именно отец есть… первый властитель». Такие политические категории, как власть, авторитет, сила, обосновываются сакральностью института семьи, поэтому сакральными считаются и государство и самодержавная власть[2].
Такие черты русского православного фундаментализма как склонность к теономической метафизике, идеологическое мессианство и общий для фундаментализма антимодернистская и антиглобалистская направленность, включены в социально-политическую сферу. Религиозные идеи и мотивы очищения и возвращения в целом имеют характер не цели, а средства достижения нерелигиозных целей, включая политические[2]. Фундаменталистский подход к православию делает политический фактор функцией религиозного, наподобие тому, как в исламе религия не отделена от политики[7].
Д. А. Головушкин рассматривает религиозный фундаментализм в православии как амбивалентный феномен, который не исключает религиозный модернизм и ряд других противоположных религиозных идеологий и мировоззрений. Ориентирами для православного фундаментализма выступают не только архаизация и консервация, но и ряд новых социокультурных ориентиров и общественно-политических моделей. Православный фундаментализм зависит не только от специфики православия, но и от конкретного социокультурного контекста, характера ценностей и целей определённой эпохи[8].
Судьба России в XX веке часто воспринимается как звено в вековой изнурительной борьбе христиан с антихристианами — евреями-иудеями, испытывающими ненависть к христианству. Православные фундаменталисты объясняют революцию 1917 года, отождествляя большевиков с евреями, по их мнению, пытавшимися не только уничтожить христианство, но и провести геноцид русского народа. Важное место в этом мифе занимают представления об
По инициативе православных фундаменталистов в России растёт движение за почитание царской семьи. Центром этого почитания стал Екатеринбург[10].
Николай Митрохин относит к фундаменталистской части РПЦ «культ царской семьи», или так называемое
.История
Истоки русского православного фундаментализма могут прослеживаться начиная с периода
![](http://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/thumb/0/0b/Chernosotenzy_v_odessa.jpg/280px-Chernosotenzy_v_odessa.jpg)
Политолог К. Н. Костюк считает, что зарождение православного фундаментализма в России происходило в начале XX века. На общественном уровне его проявлением стали
На первом этапе своего развития православный фундаментализм оказался не способен на длительное аккумулировать социальный протест, поэтому к Февральской революции эти организации перестали занимать какие-либо значимые общественно-политические позиции
В последние годы существования СССР происходил процесс формирования идеологии нового
Волобуев считает, что фундаменталистские тенденции ясно прослеживаются в современной русской православной среде, несмотря на секуляризацию общества, проведённую в советскую эпоху[2].
Костюк указывает, что вторая волна роста фундаменталистских настроений пришлась на 1980—1990-е годы. В политическом поле оно ознаменовалось появлением национально-патриотических объединений с православной риторикой, первым из которых стало
Волобуев выделяет несколько несколько политических направлений возрождавшегося православного фундаментализма. Национально-традиционалистское христианское движение, возглавлявшееся Виктором Аксючицем, ориентировалось на христианскую демократию, а также монархическое движение, объединявшееся общим лозунгом воссоздания православной монархии[2].
В России действовал ряд религиозно-общественных организаций фундаменталистского характера, таких как «
Негативную реакцию фундаменталистов вызвало выступление патриарха Алексия II 13 ноября 1991 года в центральной синагоге Нью-Йорка. Патриарха начал свою речь словами: «Дорогие братья, шолом вам во имя Бога любви и мира! Бога отцов наших... Он Сущий ‒ Бог и Отец всех, а мы все братья, ибо мы все дети Ветхого завета его на Синае, который в Новом завете, как мы, христиане, верим, обновлен Христом. Эти два завета являются двумя ступенями одной в той же богочеловеческой религии, двумя моментами одного и того же богочеловеческого процесса». Руководителями ряда православных братств и связанными с ними журналисты «проступок» первосвятителя был назван шагом к расколу РПЦ; они перестали упоминать имя патриарха при богослужении. Алексий II ответил на кампанию против него осуждением распространения слухов о приближающемся конце света[12].
По мнению Владимира Прибыловского, Вячеслава Лихачёва, Русское национальное единство (РНЕ) совмещает православный фундаментализм и симпатии к русскому неоязычеству[13].
По мнению Костюка, фундаменталистские круги объединялись вокруг различных православных изданий от «выражающих крайне радикальную и критическую позицию» газет «Русь державная» и «Русь православная» до «ориентирующихся в том числе на конструктивную общественную деятельность (организация школ, детских садов и т. д.)» газеты «Радонеж» и журнала/телепередачи «Русский дом». Он считает, что «мир православного фундаментализма богат как интеллектуально, так и коммуникационно: внутри него постоянно идёт процесс общения, организуются конференции, мероприятия, акции, подобные походам хоругвеносцев и пр.»[1] Крайне радикальные СМИ имели идеологический успех, что выражалось в их внушительной публикационной активности и доминированию в среди православных ресурсов Интернета[2].
Согласно А. М. Верховскому, «самая регулярная национал-радикальная газета, „Русский вестник“,… ориентируется на русский православный фундаментализм»[14].
Встреча православных священнослужителей с раввинами, состоявшаяся в марте 1993 года в Афинах, на которой обсуждался вопрос антииудейских материалов в литургических текстах православной церкви, вызвала у православных фундаменталистов резкую негативную реакцию, они увидели в этом святотатство и признак апостасии[10].
Костюк полагает, что фундаменталисты достигали успеха, когда принимали участие в деятельности «более широкого участия церковных или „патриотических“ сил», к которым он относит
В 2005 году Александр Верховский высказал мнение, что в целом сторонники радикального фундаментализма в православии составляют меньшинство верующих[15].
Популярными являются протесты против «сатанизма», под которым православными фундаменталистами понимаются выступления ряда западных звёзд шоу-бизнеса, а также некоторые кинофильмы. Эта деятельность понимается в качестве противостояния натиску «цивилизации антихриста» и «тайне беззакония». В ходе этих акций в 2006 году «Союзом православных хоругвеносцев» было объявлено о создании «Православной священной инквизиции» для борьбы против «тайны беззакония», идущей с Запада, и с «Хазарским каганатом», который по мнению активистов, руководит Россией[16].
Ряд карликовых движений радикальных православных фундаменталистов устраивает акции сожжения книг, выступления против некоторых звезд шоу-бизнеса и ряда кинофильмов, участвует в радикальных митингах и демонстрациях, в особенности, в «Русском марше». Эти действия рассматриваются самим активистами в качестве решительной борьбы с «тайной беззакония». В данных кругах распространены расистские и антисемитские взгляды[17].
К числу общественных мероприятий православных фундаменталистов принадлежат также многочисленные акции «православных хоругвеносцев», например, массовое сожжение книги Джоан Роулинг «Гарри Поттер и Дары Смерти» 10 октября 2007 года, книг В. Сорокина и Эдварда Радзинского 21 ноября 2008 года[2].
В начале XXI века Русская православная церковь приняла ряд основополагающих документов, которые доктринально направляют её политику, такие как «Основные принципы отношения Русской православной церкви к инославию» (2008), документ, отразивший влияние фундаменталистов, однако в целом являющийся умеренно экуменическим, и «Основы социальной концепции Русской православной церкви» (2008), где с некоторой осторожностью, церковь позиционирует себя в качестве открытой современному обществу[2].
В 2011 году религиовед
Религиовед Р. Н. Лункин относит к православному фундаментализму общественное движение «Сорок сороков» (создано в 2013 году). По его мнению, к социальному служению, политике, гражданским акциям движение подходит с позиций христианского фундаментализма, направления, ориентированного на защиту библейских ценностей и евангелизацию — миссию. Лункин отмечает, что подобный подход демонстрирует ряд католических движений в Польше, Италии, Франции и США. Как другие фундаменталисты, «Сорок сороков» активно действует именно в социальной сфере[19].
Марлен Ларюэль высказывала мнение, что действия вокруг фильма «Матильда» (2016—2017) подтвердили существование «боевого православия», которое готово «перейти черту» и стремится участвовать в насильственных действиях. Данные фундаменталистские радикалы являются объектом наблюдения служб безопасности. Наиболее экстремистски настроенные лица арестованы и их группы закрыты. Однако движение «Сорок сороков», прибегая к помощи своих покровителей, сумело полностью интегрироваться в «экосистему режима». Его лидер Андрей Кормухин принимал участие в ряде дискуссий о христианских ценностях в Государственной думе в 2017 году. Кормухин выступает в роли посредника между маргинальными радикальными фундаменталистами и истеблишментом патриарха, при этом не опасаясь властей[20].
В 2019 году Ларюэль писала, что наблюдался неожиданный для российских властей рост православного фундаментализма, составлявшего на тот период главный канал преобразования военизированных групп в группы самообороны. Православные фундаменталисты получили место в общественном пространстве. Они занимаются пропагандой морального консерватизма и начинают насильственное насаждение своих ценностей. Пользующееся поддержкой церкви движение «Сорок сороков» привлекает в свои структуры молодёжь, которая потенциально заинтересована группами скинхедов или футбольными хулиганами, а также подталкивает своих православных сторонников к более активным действиям[21].
В 2019 году А. В. Волобуев писал, что на современном этапе фундаменталистские тенденции не имеют первостепенной роли в российском православии, влияние фундаменталистов на Русскую православную церковь имеет ограниченный характер. Существенного политического или идеологического влияния на российское общество или русскоязычных за пределами России православной фундаментализм не оказал. Однако он имеет значительное влияние на церковь. Так, под воздействием фундаменталистов в рамках церкви происходит смещение от экуменизма, который выражается, в частности, в дискуссиях о выходе из Всемирного совета церквей. Это влияние происходит в основном по неформальным каналам[2].
Критика
В 2007 году газета «Церковный вестник» так описывала фундаменталистское течение в русском православии: «Чего же добиваются авторы „ревнительских“ публикаций и выступлений? <…> Во-первых, сторонники изоляционизма обязательно стараются очернить всех наиболее заметных, активных и плодотворных деятелей Русской Православной Церкви. Диакона Андрея Кураева и игумена Сергия (Рыбко) обвиняют в заигрывании с неформальной молодежью в ущерб благочестию, священников-миссионеров Даниила Сысоева и Дионисия Поздняева — в том, что они „оставили погибать русский народ ради проповеди черной неруси“, „отняли пищу у детей и бросили псам“. Настоятели крупных монастырей, успешно ведущие хозяйство, слышат от ревнителей обвинения в „стяжательстве“, „мздоимстве“, „поклонении мамоне“. До широких кругов верующих стремятся донести следующий посыл: в Русской Церкви всё плохо и неправильно, безблагодатно, неспасительно, и виновато в этом, конечно, священноначалие, благословляющее экуменизм и прочие вольности. Во-вторых, обязательной мишенью для нападок современных „опричников“ является государство: власти заставляют несчастных верующих принимать электронные документы, грозящие душе вечной погибелью, устраивают саммиты вражеской „Большой восьмёрки“, не заботятся о пенсионерах и сиротах. И вообще эта власть нелегитимна, потому что православный человек не имеет права признавать иную форму государственного устройства, кроме монархии. „На выборах голосовать — Царя предавать“, — гласит заголовок одного из „опричных листков“. В-третьих, немало усилий предпринимают „ревнители“, чтобы оттолкнуть от Церкви невоцерковленную пока часть общества, выставить православных как странное меньшинство, живущее изолированно по своим законам, а правила церковной жизни — как нечто невыполнимое, несовместимое с жизнью современного человека и абсурдное. Именно отсюда берут начало слухи, будто бы Великим постом „нельзя есть красное — морковь, помидоры и свеклу“, или „40 дней есть нельзя вообще“, „грешно женщине носить бюстгальтер, каяться в этом надо“, „парикмахеры не спасутся“.»[22].
Архиепископ Львовский и Галицкий Августин (Маркевич) выражал беспокойство, что неофиты обожествляли Россию и развивали идеи мессианства, теорию о «царе-искупителе», вводили чины всенародного покаяния, искали знамений близости конца света и верили в теорию масонского заговора. Борьбу с этими явлениями он призывал проводить путём «религиозного просвещения»[23].
Критика понятия
И. В. Симонов считает, что в ряде религиозных направлений фундаментализм как таковой невозможен по причине особенностей их учения, в частности, в православии и католицизме. По мнению исследователя, фундаментализм требовал бы возврата к первоначальному, «чистому» христианству с исключением созданных позднее католической и православной доктрин о Церкви, и, соответственно, выхода за пределы католицизма или православия. Однако в рамках протестантизма возвращение к «основам» («только Писанию») является органичной идеей. В этой связи Симонов отмечает, что сам термин «фундаментализм» возник в связи с американским протестантизмом начала ХХ века[24].
Симонов считает неверным отнесение к числу православных фундаменталистов, к примеру, носителей черносотенных взглядов начала ХХ века и членов современных правых православных организаций «
В то же время православный фундаментализм не требует возврата именно к раннему христианству. Идея возврата к «чистой» вере присутствует в православном фундаментализме в России, но эта «чистота» относится к эпохе XV—XVI веков[3].
В православном фундаментализме преобладает социально-политическая проблематика, тогда как богословские вопросы слабо разработаны или игнорируются, что, по мнению Д. А. Головушкина, стало причиной возникновения православного псведофундаментализма, использующего религию как инструмент общественно-политической деятельности[8]. Согласно Головушкину, православный псевдофундаментализм — специфическая форма общественно-политической активности, основанная на псевдорелигиозном дискурсе идеациональности, эсхатологизма и пуританизма (симулякр фундаментализма). Несмотря на то что столпы этого движения нередко декларируют теоцентризм, благочестие и верность Священному преданию, идея возвращения к основам религии, богословской основе вероучения или религиозно-цивилизационным основам единства имеет для него всего лишь инструментальное значение"[25].
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 Костюк, 2000, с. 133—134.
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 Волобуев, 2019, с. 1—13.
- ↑ 1 2 Митрохин, 2006.
- ↑ 1 2 3 Андрей Перцев. Изгоняющий бесов Андрей Перцев рассказывает историю отца Сергия, захватившего монастырь, — убийцы, наставника Поклонской и раскольника, которому (пока) разрешают проклинать власть и РПЦ . Meduza (30 июня 2020). Дата обращения: 13 июля 2020. Архивировано 8 августа 2020 года.
- ↑ Шнирельман, 2017, с. 17.
- ↑ Красиков, 2018, с. 148.
- ↑ Шнирельман, 2017, с. 265.
- ↑ 1 2 3 Головушкин, 2016, с. 111—155.
- ↑ Шнирельман, 2017, с. 489—490.
- ↑ 1 2 Шнирельман, 2017, с. 536.
- ↑ Штырков, 2018, с. 199.
- ↑ Красиков, 2018, с. 149—150.
- ↑ Прибыловский, Лихачёв, 2000, с. 11.
- ↑ Верховский, 2003.
- ↑ Верховский, 2005.
- ↑ Шнирельман, 2017, с. 542—543.
- ↑ Шнирельман, 2017, с. 553.
- ↑ Черноморец Ю. П.[укр.] Христианский консерватизм Патриарха Варфоломея и фундаментализм Патриарха Кирилла: существенные противоречия и угрозы для будущего Архивная копия от 21 августа 2011 на Wayback Machine. // Религиозно-информационная служба Украины[укр.], 17.01.2011.
- ↑ Лункин, 2017, с. 183—194.
- ↑ Ларюэль, 2019, с. 25—29.
- ↑ Ларюэль, 2019, с. 35—36.
- ↑ Опричная провокация // Церковный вестник. — 2007. — Февраль (№ 5 (354)). Архивировано 22 апреля 2023 года.
- ↑ Шнирельман, 2017, с. 355—356.
- ↑ 1 2 Симонов, 2017, с. 21—27.
- ↑ Головушкин, 2018, с. 99.
Литература
- Верховский А. М. Православие в русском национал-радикальном движении // Доклад, представленный на конференции American Assosiation for the Advancement of Slavic Studies в ноябре 2001 г. Позже был опубликован английский перевод: Orthodoxy in the Russian Ultranationalist Movements // Religion in Eastern Europe. Volume XXII, Number 3, June 2002. — 2003.
- Верховский А. М. Православный фундаментализм остался в меньшинстве // Политический журнал. 18.07.2005. — 2005. — № 25.
- Виноградов И. «Православный» фундаментализм — или смерть? // Континент: литературный, публицистический и религиозный журнал. — 1997. — № 3 (93). — С. 270—295.
- Волобуев А. В. Русский православный фундаментализм: социально-философские аспекты // Гуманитарный вестник. — 2019. — № 2 (76). — С. 1—13.
- Головушкин Д. А. Православный фундаментализм: возвращение к осмыслению // Философская мысль. — 2016. — № 1. — С. 111—155.
- Головушкин Д. А. Cовременный православный фундаментализм or псевдофундаментализм? // Известия Иркутского государственного университета. Серия Политология. Религиоведение. — 2018. — Т. 25. — С. 92—102.
- Кирилл (Говорун), архим. Фундаментализм в восточном христианстве // Политическое богословие / ред. Алексей Бодров и Михаил Толстолуженко. — М.: Издательство ББИ, 2019. — С. 92—113.
- Костюк К. Н. Православный фундаментализм: социальный портрет и истоки // Полис. Политические исследования. — 2000. — № 5. — С. 133—134.
- Кошелев М. И. О православном фундаментализме и экстремизме в современной России // Международный пенитенциарный журнал. — 2018. — Т. 4, № 1. — С. 9–12.
- Кузьмин А. Г. Православная религия как фактор социально-политической идентичности в русском радикальном национализме начала XXI в. // Политическая экспертиза: Политекс. — 2013. — № 3. — С. 24—43.
- Ларюэль, Марлен. Неформальные военизированные группы в России и их использование в стране и за рубежом // Russie.Nei.Visions / Ифри. — 2019. — № 113, апрель.
- Лункин Р. Н. Движение «Сорок сороков»: православный фундаментализм во враждебном окружении] // Общественное мнение и религия в современных обществах: ценностные конфликты и принятие решений. — М., 2017. — С. 183—194.
- Митрохин Н. А. Русская православная церковь: Современное состояние и актуальные проблемы. — 2-е, испр. и доп. — М.: Новое литературное обозрение, 2006. — 650 с. — (Библиотека журнала «Неприкосновенный запас». Социология). — ISBN 5-86793-437-3.
- Прибыловский Владимир, Лихачёв Вячеслав. Русское национальное единство. — М.: Центр «Панорама», 2000.
- Симонов И. В. Религиозный фундаментализм и религиозный традиционализм: к вопросу о корректном употреблении терминов // Гуманитарный научный вестник. — 2017. — № 11. — С. 21—27.
- Шнирельман В. А. Колено Даново: эсхатология и антисемитизм в современной России / Российская академия наук, Институт этнологии и антропологии имени Н. Н. Миклухо-Маклая. — М.: Издательство ББИ, 2017. — xiv+617 с. — (Диалог). — ISBN 978-5-89647-364-0.
- Агаджанян Александр. Шнирельман В. «Колено Даново». Эсхатология и антисемитизм в современной России. — М. : Издательство ББИ, 2017. — 631 с. // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. — 2018. — № 4. — С. 349—356.
- Красиков А. А. Эсхатология и антисемитизм в православии // Современная Европа. — 2018. — № 1 (80). — С. 148—150.
- Штырков С. А. Катехон как категория православного сознания: очерки русской политической эсхатологии: Рец. На кн. : Виктор Шнирельман. Колено Даново: эсхатология и антисемитизм в современной России. М. : Изд-во ББИ, 2017. xiv+617 с // Антропологический форум. — 2018. — № 39. — С. 193—212.
- .
- Шнирельман В. А. Удерживающий. От Апокалипсиса к конспирологии. — М.; СПб.: Нестор-История, 2022. — 424 с. — ISBN 978-5-4469-2056-3.
- Глухов Сергей Викторович. Рецензия на книгу: Шнирельман В. А. Удерживающий. От Апокалипсиса к конспирологии // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 3, Философия: Реферативный журнал. — 2023. — № 1. — С. 196—199.