Радикализм в православии

Радикализм в православии и околоправославных кругах представлен

Руководство Церкви в целом стремится преодолеть радикальные и националистические настроения в православной среде[6]^[7].

Русская православная церковь также отличается особым интересом к апокалиптическим темам и демонологии. Многие старые православные труды идентифицируют грядущего антихриста как иудейского князя. Высказывалось предположение, что евреи, отвергнув Иисуса, особенно уязвимы для демонических сил и, следовательно, будут играть важную роль в качестве сторонников антихриста в эсхатологический период. Важен также особый интерес к теологии замещения^[8].

Историк и социолог

По мнению Ксении Лученко (2012), православные фундаменталисты являются самой активной православной субкультурой, которая была особенно заметна в 1990-е годы, но и позднее собирали стабильную, в первую очередь провинциальную, аудиторию. Православных фундаменталистов она делит на радикальных и умеренных. Радикальное крыло, исключая «боевые листки» некоторых монастырей, исторически базируется в Санкт-Петербурге, что отчасти является наследием умершего в 1995 году митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычёва)^[12].

По мнению религиоведа

Националисты, заявляющие, что их вдохновением является русская православная вера, составляют одну из основных групп российских постсоветских антисемитов. Некоторые из них принимают идею вечной войны христианства и иудаизма и на этой основе отрицают общие исторические корни христианства и иудаизма[14].

У ряда православных историософов имеется идея, что часть евреев являются естественных проводниками модернизационных тенденций в рамках социума, который авторы стремятся сохранить в домодерности православного благочестия и патриархальности[16].

Объектом внимания идеологов православного антисемитизма стала также «ересь жидовствующих». Современная интерпретация «ереси» православными сторонниками жесткой линии значительно шире, чем в других источниках. И протестантизм, и католицизм рассматриваются как проявления иудействования, «жидовствования». Протестантизм иногда представляется не более чем ветвью иудаизма, тогда как католицизм осуждается за его слишком примирительные решения относительно христианско-еврейских конфликтов. «Подрывная» деятельность в виде иудействования приписывается священникам РПЦ еврейского происхождения. Православные священнослужители выразили особую обеспокоенность деятельностью и духовным влиянием Александра Меня, харизматичного православного священника и писателя еврейского происхождения, обратившего в православие многих представителей русской интеллигенции, убийство которого в 1990 году остаётся нераскрытым^[17].

Другим заметным компонентом современной антисемитской идеологии, основанной на православной традиции, является вера в «ритуальное убийство». Например, Владимир Осипов, глава союза «Христианское возрождение», является сопредседателем Организационного комитета «Русских православных сил», который призывает к «разоблачению талмудического заговора против России» и «хасидских и сатанинских сект», практикующих «ритуальное убийство». В постсоветской России можно встретить как упрощенное возрождение кровавого навета, так и более политически изощрённые обвинения. Так, в середине 1990-х годов в российских периодических изданиях состоялся полемический обмен мнениями по вопросу святости последнего российского императора Николая II, убитого вместе со своей семьей большевиками. Православные антисемитские авторы приняли активное участие в дебатах, выделив среди преступников заявленных ими «евреев» и одного реального еврея — Якова Юровского — и изобразив казнь как «ритуальное убийство»; по мнению антисемитских авторов, этот акт был призван унизить Россию и высмеять Православную церковь. Из идеи, что царь был подвергнут истязаниям евреями, некоторые священнослужители делают вывод, что это обстоятельство уподобляет царя Христу и само по себе даёт ему право на святость. Другие священники идут ещё дальше, предполагая, что русская история повторила жизнь Христа. Большевистская революция с её «еврейскими» палачами связывается с «распятием России»^[18].

Большинство националистов-историософов относятся к православию предельно инструментально. Ряд из них не интересует само по себе христианское учение, они не вдаются в исторические детали. В то же время более «грамотные» христиане обычно не стремятся указывать на ошибки этих авторов, если воспринимают их как временных, ситуативных союзников в борьбе за победу «духовного прочтения истории»[20].

И. В. Симонов считает неверным отнесение к числу православных фундаменталистов, к примеру, носителей

Возвращение православия в общественный дискурс и включение в него национал-патриотов сопровождались ростом популярности эсхатологии, которая помогала осознать кризисные явления и выработать собственное понимание места России в мире. Применяется традиционалистская концепция инволюции, согласно который происходит неизбежное движе­ние мира от золотого века к упадку и разложению, что в рамках хри­стианской эсхатологии объясняется действием «сатанинских сил», освобождающих путь антихристу. Этим силам способен проти­востоять только «удерживающий», поэтому главный конфликт в мире происходит между ним и «силами зла». Новозаветный миф отождествляет последних с иудеями, что закрепила длительная богословская традиция, которая служит опорой национал-патриотам. Они стремятся найти знаки приближения антихриста почти в любой деятельности тех, кого они называют иудеями, евреями, сионистами, масонами. В число этих врагов включаются католики и протестанты, которые, согласно православным национал-патриотам, слепо следуют за иудеями в исполнении их планов^[23].

Русская православная традиция, рассматривая

Для эмигрантской, а затем и постсоветской политической эсхатологии важной является тема «крестных» страданий России — «Русская голгофа» и царя Николая II. С первых лет эмиграции образ распятой России получил распространение в публицистике. Вначале этот топос не имел серьёзной сотериологической трактовки, но стал одним из главных способов описания и анализа событий Русской революции и Гражданской войны. Так, он являлся одним из основных в творчестве Сергея Бехтеева, поэта, который существенно продвинул разработку темы «крестных» страданий России и Николая II^[27].

Постсоветская политическая эсхатология заимствовала из эмигрантской религиозной историософии интерпретационные схемы, которые стали применяться для осмысления событий смены режима в СССР. Одним из главных методов «работы с эмпирическим материалом» в данном контексте является обнаружение «духовных смыслов», сводящихся к тому, что авторитарная, в идеале — монархическая, форма управления Россией считается инструментом Божьего попечения о спасении избранных людей в условиях воцарения антихриста^[16].

Современные эсхатологические алармисты не принимают глобализм, считая, что апокалипсическими деятелями продвигаются проекты создания единого человечества с целью уничтожения национальных государств. В рамках социального воображения, которое строится на допущении, что нации есть часть естественного порядка вещей, образуются по этногенетическому принципу и поэтому представляют собой основных акторов исторического процесса, такие угрозы грозят разрушением основных классификационных схем. Эсхатологические рассуждения ряда современных православных политических активистов близки к традиционным крестьянским представлениям о порче мира^[28].

Изначальный христианский антииудаизм — идея «греха иудеев» переносится на тематику конца света и трансформируется в аргумент финальной космической драмы, соединяясь с образом антихриста и «колена Данова»^[29].

Судьбу России в XX веке радикальные православные воспринимают как звено в вековой изнурительной борьбе христиан с антихристианами — евреями-иудеями, испытывающими ненависть к христианству. Православные фундаменталисты объясняют революцию 1917 года, отождествляя большевиков с евреями, по их мнению, пытавшимися не только уничтожить христианство, но и провести геноцид русского народа. Важное место в этом мифе занимают представления об убийстве царя и его семьи, трактуемое не в качестве политического преступления, а как «ритуальное убийство», которое задумали и осуществили иудеи, чтобы убрать «удерживающего» и открыть дорогу для антихриста^[30].

Русские апокалиптизм или милленаризм могут быть антисемитскими и антизападническими. Последние составляют более сильный поток русской православной мысли. Эта ситуация была характерна для XIX века. В начале XX веке антисемитизм стал сильнее. В послевоенной советской истории и в начале XXI века преобладали схемы, которые связывают упадок и конец с глобальной гегемонией либерального Запада. Антизападничество легко соединяется с антисемитизмом, но чаще всего обходится без него^[31].

Известный апокриф, который помещик Николай Мотовилов приписывал своему собеседник Серафиму Саровскому: «Россия сольется в одно море великое с прочими землями и племенами славянскими … Грозное и непобедимое царство всероссийское, всеславянское — Гога Магога, пред ним все народы в трепете будут» (его приводит, в частности, издание «Россия перед Вторым пришествием») — в контексте эсхатологических ожиданий современных монархистов сформировал образ тысячелетнего русско-славянского царства. В том же контексте находится образ царя Николая II с «усеченной главой», копирующий образ Иоанна Предтечи, пророка Мессии — искупительная жертва за грехи, совершённые русским народом, являющаяся залогом грядущего возрождения России и становления Нового Царства^[32].

Апокалиптическое сознание и в целом традиционалистское сознание являются пессимистическими, настраивая на пассивное ожидание упадка и краха человечества, которые, как утверждается, обусловлены волей Божьей. Имеется связь с «этикой поражения», о которой писал традиционалист (не принадлежащий к числу фундаменталистов) дьякон Андрей Кураев. В то же время ряду апокалиптиков перспектива приближающегося конца времён даёт оптимизмом, а некоторым традиционалистам — энергичное стремление к осуществлению своих идеалов^[26].

Апокалиптические ожидания могут пониматься как идеология маргинальной группы, которая не нашла себе достойного места в обществе и потому испытывает фрустрацию^[33]. Характерны надежды, что мир перестанет меняться и вернётся в «естественное» состояние, к котором этих людей ожидает достойная жизнь, обещанная логикой существования ушедшего строя. Стремления сторонников этих взглядов направлены не к новому справедливому миру, а на объяснение, почему старый справедливый мир разрушается и на попытки воспрепятствовать его дальнейшему разрушению под напором глобализации и либеральной аксиологической системы^[34]. Социальную группу, в рамках которой получили распространение эти настроения, составляет бывший советский средний класс, потерявший свои позиции в начале 1990-х годов, в том числе военные и инженеры. В демократии они видят анархию, которая подрывает привычный для них порядок^[35]. Это привело их к переходу на сторону охранительной консервативной идеологии и стремлению вернуть авторитарную политическую систему, а также к созданию (и воссозданию) объяснений для всех крупных потрясений в российской истории в духе поиска заинтересованных в этих драматичных изменениях^[34].

Сторонники этих взглядов часто используют эвфемизмы и иносказания, как из опасений уголовного преследования, так и по причине иных дискурсивных привычек, а также новозаветную фразеологию и названия могущественных институций, управляющих миром^[36].

В XIX веке в мире в целом произошло смещение антисемитского дискурса из области богословия в сферу расовой идеологии, переход от христианского антииудаизма к антисемитизму в узком смысле. Расовый, этнический антисемитизм с конца XIX века представляет собой новое явление, сформировавшееся на основе этнического национализма, когда негативное отношение к евреям становится квинтэссенцией для всех модерных ксенофобий. Это отношение получило оформление вначале в Европе, а затем оттуда, в первую очередь, из Франции, было импортировано в Россию, где нашло почву в среде популярной околоправославной апокалиптики^[37].

Вплоть до конца XIX века русские богословы обычно рассматривали эсхатологические темы в традиционном ключе, следуя за отцами Церкви, но в начале XX века в эсхатологические концепции были включены идеи о роли России в мире, врагах России и её будущем, которое связано с судьбой православия. С конца XIX века рост революционных настроений, а также участие евреев в русском освободительном движении, стали поводом распространения идеи «жидомасонского заговора». Основным источником этих взглядов являлась французская антимасонская кампания, проходившая во второй половине XIX века. Русские конспирологи заимствовали из неё язык обсуждения и концептуальные инструменты. Эти идеи наложилось на эсхатологические представления, имевшие место в среде русских богословов, о русском царе как «удерживающим» мир от пришествия антихриста. Не умея и не стремясь объяснить революционные движения и мировой кризис христианства реальными политическими, экономическими и социальными причинами, некоторые клирики находили объяснения в конкретных толкованиях предания и «Апокалипсиса», разрабатывая представление, что воинство антихриста состоит из евреев и масонов^[38].

На рубеже XIX—XX веков ряд русских клириков рассматривал Россию как последний оплот христианства, который сдерживает приход антихриста. Они утверждали, что именно в ней решались судьбы мира. В консервативной среде такие настроения стали нарастать после 1907 года, в особенности в канун и в период Первой мировой войны. Главными агентами гибельных изменений считались масоны и «инородцы». В эти годы появляется большая богословская и светская литература, посвящённая пришествию антихриста. Некоторые священники и публицисты даже вынуждены были выпускать специальные брошюры, чтобы успокоить народ^[39]. По мнению американского историка Джеймс Биллингтона, «нигде в Европе объём и сила апокалипсической литературы не сопоставима с тем, что дала Россия при Николае II»^[40].

Первоначально русские священники и богословы не разделяли идею «подрывной деятельности» евреев в качестве ближайших сподвижников антихриста, однако на рубеже XIX—XX веков часть православного духовенства перешла к мистическому антисемитизму, и важное место в их представлениях о «кончине мира» заняли иудеи. Утверждалось, что именно они больше других ожидали прихода антихриста, который даст им обещание, что они вернутся на родную землю и восстановят своё царство. Но в то время считалось, что посланцами Бога они будут обращены в христианскую веру, поскольку, согласно традиционным трактовкам «Апокалипсиса», только после этого события произойдёт Второе пришествие. Этот взгляд наиболее детально был разработан в 1903 году в книге иеромонаха Пантелеимона «Начало и конец нашего земного мира». По его словам, евреи и масоны с нетерпением ожидают антихриста, стремясь к захвату власти над миром и окончательной победе над христианством^[41]. В начале XX века сутью «конца времен» в некоторых православных кругах стала считаться борьба не Христа с антихристом, но христианства с евреями^[42].

Главной фигурой, связавшей эту апокалиптику с новыми антиеврейскими фобиями стал мистик

Взгляды Нилуса разделялись рядом видных церковных деятелей, включая протоиерея Иоанна Кронштадтского^[43]. Он интересовался темами конца мира и появления «беззаконника». «Удерживающим» он называл самодержца. В последние годы жизни Иоанн, потрясённый революционным террором заявлял о скором наступлении конца мира и приходе антихриста. Залогом благоденствия России, по его мнению, было самодержавие, вокруг которого он видел множество врагов, к числу которых относил революционеров и социалистов, евреев, поляков, армян и финляндцев. Иоанн Кронштадтский имел большой авторитетом в народе, к его словам прислушивались верующие^[45][43]. Он высоко оценивал книгу «Начало и конец нашего земного мира» и поддержал Нилуса^[42].

Саратовский епископ Гермоген (Долганёв) отождествлял с «жидами» «интеллигенцию». В 1905—1907 годах его епархиальная газета «Братский листок» осуждала «смутьянов» и «бунтовщиков», в связи с чем Гермоген стал считаться вдохновителем черносотенных погромов. Он руководил саратовским отделением «Союза русского народа», который считал исключительно русской организацией. Епископ отождествлял русских и православных и запрещал принимать в православие евреев, включая крещёных^[42].

После революции 1905 года и особенно в 1909—1910 годах, в период, когда в России после долгого перерыва снова возникли масонские ложи, началась антимасонская кампания, запущенная ультраконсерваторами в прессе^[46]. Её участники не имели надёжных данных о российских масонах и ссылались на французских авторов. Как и Нилус они прямо увязывали масонов с евреями или иудеями, в частности утверждая, что масонство организовано евреями с целью достижения мирового господства, уничтожения христианства и ликвидации национальных государств. Такие работы отсылали к Апокалипсису или к основным сюжетам эсхатологического мифа. Так, Георгий Бутми заявлял, что цель масонов состоит в построении «царства Змия/Зверя», препятствовать чему может только «самодержавный царь». Православный богослов Александр Бронзов утверждал, что масоны стремятся к установлению «господства антихриста» как «всемирного владычества еврейства». Однако эти авторы писали, что не имели возможности доказать свои идеи с опорой на документы и опирались на «здравый смысл». Касаясь «тайного еврейского правительства», А. Селянинов говорил: «Мы знаем, что оно не может не существовать». Алексей Шмаков писал, что речь шла о «гипотезе», и добавлял: «мы, думается, были бы вправе, — и помимо новых доказательств, признать неустранимость идеи международного тайного правительства, равно как невозможность допустить пребывание оного где-либо, кроме еврейства». В предвоенные годы большое количество аналогичных обвинений звучало в черносотенной прессе. Однако в дореволюционный период многие известные антисемиты ещё не пользовались «Протоколами»^[47]. Антимасонская кампания не смогла привлечь широкие массы. Обеспокоенные её размахом лидеры масонов закрыли большинство лож и усилили конспирацию^[5].

Православная литература и популярная полуанонимная, и профессорско-богословская после «Протоколов» восприняла соответствующий язык, который перешёл к радикальной экзальтации в период революций по мере того, как параллельно шёл процесс

Всплеск апокалиптики после Октябрьской революции и в годы Гражданской войны охватил не только монархистов, но и более широкие массы. Особый импульс этой тенденции придал расстрел царской семьи, который сторонники эсхатологии восприняли как сознательное уничтожение «удерживающего». Виновными они объявили евреев и масонов, поскольку это отвечало их представлениям о «последних временах». Одни авторы верили в данные идеи, другие манипулировали ими с целью мобилизации контрреволюции^[5].

В 1917 году ряд священников сохранял монархические позиции и отвергал новые реалии как «царство иудейское». Некоторыми из них текущие события воспринимались в апокалипсическом ключе. О происходящем в Петрограде протоиерей Иоанн (Восторгов) говорил: Неужели «времена исполнились»? Епископ Гермоген (Долганёв), который видел в революции «мучительную Голгофу», в 1917 году написал комментарий на «Апокалипсис», в котором описывал время антихриста. Он утверждал, что «еврейские масонские революционеры» «готовят все силы к свержению самодержавия в России, а потом — на весь мир», но значительно больше места уделил гонениям на «истинных христиан»^[48]. После Октябрьской революции наблюдалось усиление эсхатологических настроений. В ноябре 1917 года 33 члена Поместного собора осудили популярность «масонства» и распространение идей социализма у православного населения. 22 января 1918 года ряд священников заявлял, что власть захватили «еврейско-масонские организации», ставящие себе целью расчистить путь антихристу; эти священники и призывали вернуться к монархии. Рост антисемитизма происходил начиная с лета 1917 года. Если в верхах царской России миф о «жидомасонах» не имел популярности, то в годы революции и Гражданской войны он получил большое развитие; даже ряд бывших либералов сдвинулся к черносотенству. Поводом для роста эсхатологических настроений был миф о высокой доли евреев в высших органах советского власти, воспринимаемой как «еврейско-большевистская»^[49].

В белом движении эсхатологические и антисемитские настроения отразились в апокалипсической лексике и в языке плакатов. Троцкий мог быть представлен чудовищем, которое совершает «ритуальное убийство», большевики изображались в качестве антихриста, революция называлась о «еврейской», исторический путь России ассоциировался с Голгофой, внимание акцентировалось на Троцком, а не на Ленине. В начале 1919 года в армии Колчака священниками распространялись листовки, в которых большевики были представлены как «предтечами последнего антихриста». В мае 1919 года на Ставропольском церковном соборе протоиерей Владимир Востоков агитировал против «жидов и масонов», однако этот призыв поддержки не получил^[50].

В послереволюционный период происходило большое количество еврейских погромов, а «Протоколы сионских мудрецов» были на пике своей популярности в России. Уже находясь под арестом, в марте 1918 года Николай II обратился к книге Нилуса, назвав её «своевременным чтением», однако «Протоколы» он считал фальшивкой. В 1919 году Колчак и члены его правительства выступали против антисемитизма, однако сам Колчак читал «Протоколы» и считал, что в них идёт речь о масонском заговоре. В 1919 году в Приамурье распространялась известная фальсификация «Речь раввина к еврейскому народу», по духу близкая к «Протоколам». В Крыму в 1920 году многими священниками утверждалось, что евреи стремятся править миром, а лидеры большевиков являются их передовым отрядом. В начале 1920-х годов руководитель русской духовной миссии в Китае архиепископ Иннокентий (Фигуровский) со ссылкой на «Апокалипсис» изображал царство антихриста и заявлял, что в России оно уже настало. Генерал Алексей Брусилов предполагал, что Нилус и Шмаков правы и за большевиками стоит «тёмная сила», имеющая связь с Сатаной. Подобные чувства разделялись многими православными. В 1920 году эмигрант, игумен Серафим (Кузнецов) стремился оправдать царскую власть и обвинял в бедах России «скрытую тёмную силу» — «иноземцев, чуждых интересам русских», которых он именовал «агентами дьявола» и «иудами-предателями»^[51].

В церковных и прицерковных кругах эсхатологический миф применялся как объяснительная матрицы и в более позднее время, когда православные мыслители стремились понять революцию 1917 года. Американский политолог Уолтер Лакер писал, что «без учёта апокалипсического элемента в духовной жизни русского общества трудно понять распространение, которое получили „Протоколы сионских мудрецов“…». Он отмечал возрождение веры в антихриста у русских ультраправых на рубеже 1980—1990-х года^[40].

С течением времени монархисты всё больше стремились объяснить революцию с религиозных позиций. Так, в 1943 году архимандрит Константин (Зайцев), сожалея о Святой Руси и Великой России, утверждал, что царь был «охранителем церкви», «сдерживавшим силу врага», а судьба всего мира зависела от России. Епископ Антоний (Храповицкий) с одной стороны, видел в евреях «племя вредное в экономическом и нравственном отношении» и одобрял их притеснения; с другой стороны, епископ осудил Кишинёвский погром, а после завершения революции 1905 года предпринял попытку отделить религиозных евреев и евреев-революционеров («бундистов»). К первым он относился с симпатией, тогда как вторых он порицал как «отщепенцев» и «нигилистов», рассматривая их как «зло народу». Он утверждал, что первых в России никогда не обижали, а борьба за политическую свободу евреев приведёт к плохим последствиям. По мнению Антония, иудеи и иудейские первосвященники готовили восстание против Римской империи, с чем был не согласен Иисус, выступавший за нравственную свободу, а политическую. Рост популярности Иисуса в народе вызвал беспокойство первосвященников, которые опасались, что он помешает их восстанию. Эти рассуждения были вызваны опытом русской революции. Статус Финляндии он сопоставлял со статусом Иудеи в Римской империи; сравнивал иудейский «патриотизм Иисуса» с настроениями «истинных русских патриотов»; утверждал, что пророчества Даниила содержат «религиозно-политическую программу иудейства», которой евреи упорно следуют. «Еврейских революционеров», называя их «фанатиками» и «шовинистами». Иисус в его интерпретации отстаивал законность римской власти и не желал революции. В результате Иисус стал «жертвой еврейской революции»^[52].

Центральный старообрядческий совет Литвы 9 марта 1943 года выступил с воззванием, в котором призвал «оказать помощь немецкой армии в уничтожении жидовского коммунизма»^[53].

В

В постсоветское время соединение апокалиптизма и антисемитизма снова приобретает большие масштабы, что близко к ситуации столетней давности[37]. В частности, имеют место масштабные републикации текстов Сергея Нилуса, в том числе его «Близ есть, при дверех» и других антисемитски направленных пророчеств. Существует определённый социальный заказ на данную литературу^[54]. С начала 1990-х годов в среде активистов православно-монархического движения часто наблюдались нервные срывы, вызванные заявленной борьбой с «тайной беззакония» и поиском «врагов»^[55].

По мнению политолога К. Н. Костюка, фундаменталистские круги объединялись вокруг различных православных изданий от «выражающих крайне радикальную и критическую позицию» газет «Русь державная» и «Русь православная» до «ориентирующихся в том числе на конструктивную общественную деятельность (организация школ, детских садов и т. д.)» газеты «Радонеж» и журнала/телепередачи «Русский дом». Он считает, что «мир православного фундаментализма богат как интеллектуально, так и коммуникационно: внутри него постоянно идёт процесс общения, организуются конференции, мероприятия, акции, подобные походам хоругвеносцев и пр.»^[2] Крайне радикальные СМИ имели идеологический успех, что выражалось в их внушительной публикационной активности и доминированию среди православных ресурсов Интернета^[56].

Митрополит Санкт-Петербургский и Ладожский Иоанн (Снычёв) в газете «Советская Россия» опубликовал статью «Тайна беззакония» (1992), в которой утверждал, что евреи с древнейших времён стремятся к «мировому господству». «Удерживающим» он считал Россию и «православное государство»^[57]. Иоанн писал о надеждах иудеев на приход Мессии, от которого ими ожидалось восстановление своего царства и получение «мирового господства». Со времён разгрома царств Израиля и Иудеи ассирийцами иудеи берегли свою «национальную исключительность» и позднее затаили злобу на Христа за развенчивание их «богоизбранности». Их орудием являются тайные организации, которые ведут к развалу национальных государств и уничтожению христианства с целью установить власть мирового диктатора — антихриста. Россия и её крепкое православное государство после отпадения Запада от христианства остались последним оплотом в противостоянии «тёмным силам». Иоанн верил в наступление «последних времён» и писал об апостасии в России. Версия «Апокалипсиса» Иоанн Снычёва основывалась на «Протоколах сионских мудрецов»^[58]. Популярная история России Иоанна основана на идее «двухтысячелетней войны» между христианством и иудаизмом. Иоанн утверждал, что евреи поклоняются «еврейскому» Богу, который на самом деле является демоном. В его повествованиях евреи часто упоминаются как «народ, убивающий Бога». Иудаизм — «религия ненависти», он часто называется «расистским»^[8]. В 1993—1994 годах епархия с благословения митрополита Иоанна переиздала 20-тысячным тиражом «Протоколы сионских мудрецов»^[59].

Радикальные взгляды продвигала газета «Земщина», издававшаяся монархистами из Союза «Христианское возрождение» в 1990—1993 годах. Ключевыми словами эсхатологического дискурса этого издания были взятые из «Апокалипсиса» и посланий апостола Павла термины, такие как «тайна беззакония», «князь мира сего», «дети Сатаны», «сыны погибели», «сатанинские силы», «печать Зверя», «последние времена», «конец мира», «удерживающий» и др. По мере роста антисемитских настроений «

Протоиерей Александр Шаргунов («Новый виток „тайны беззакония“» в газете «Русский вестник», 1993) видел знак «тайны беззакония» и «репетицию конца света» в событиях сентября-октября 1993 года в Москве^[61]. В 1998 году Шаргунов и его единомышленники, принимавшие участие в октябре 1993 года в защите «Белого дома», стали критиковать саму церковь, утверждая, что никакого религиозного возрождения в России не происходит, но в церковь проникла «тайна беззакония». Они считали настоящее время «апокалипсическим», находили признаки близости Второго пришествия и заявляли об изощрённых гонениях на Церковь. Шаргунов неоднократно вспоминал об отступлении от православия архиереев, поскольку это было одним из признаков апокалипсического времени. В 2000 году он выпустил книгу о близком конце света. Автор ожидал окончательной реализации «тайны беззакония» и прихода антихриста в виде восстановленной монархии. Россия понималась им как последний оплот истины, подвергающийся атакам злых сил, отождествляемых им с «тайным Синедрионом, вдохновлявшимся Дьяволом». Антихристом он считал иудейского Мессию и писал о простодушии русского народа, не знающего о нависшей над ним угрозе и нуждающегося в мудром царе. «Новый мировой порядок» и «единое мировое правительство» он трактовал в качестве «сатанизма», связанного с масонами. В этом им усматривалась реализация пророчеств о приближении прихода антихриста. Иудеям в этой книге уделялось скромное место. В другой книге (2004) он акцентировался на высокой доле евреев в органах власти и ЧК в первые годы советской власти, в связи с чем вспоминал слова о «человеке беззакония» и «колене Дановом». Шаргунов считал, что это не относится к еврейскому народу в целом, напоминая, что Христос и апостолы также происходили из евреев. Однако затем в духе «Протоколов» он писал о устремлённости иудаизма к мировому господству^[62].

Газета «Русский вестник» (статьи 1993 года) видела образ врага в лице «ветхозаветного иудейства», вдохновляющего и совершающего «тайну беззакония», а также в лице сионизма и Израиля. Газета писала о «ереси жидовствующих», дожившей до наших дней и выражающейся в «наукообразном толковании Библии» и призывах к примирению с мировым иудейством^[63]. Согласно А. М. Верховскому, «самая регулярная национал-радикальная газета, „Русский вестник“,… ориентируется на русский православный фундаментализм»^[64].

Наиболее популярным православным изданием, посвящённым эсхатологическим ожиданиям, стала антология «Россия перед Вторым пришествием», которую выпустило в 1993 году издательство Троице-Сергиевой лавры масштабным тиражом 100 тысяч экземпляров; затем антология четыре раза переиздавалась в дополненном виде. Её составителем являлся православный монархист Сергей Фомин, сторонник идей Нилуса. Как и последний, он разделял подлинность «Протоколов сионских мудрецов», которые, по выражению его бывшего коллеги и единомышленника А. А. Щедрина, «приоткрыли завесу над тайной беззакония и возвестили православному миру о зловещей роли мирового талмудического жидовства в подготовке и устройстве всемирного царства антихриста». Также он стремился реабилитировать свастику, которую считал важным христианским символом^[65].

Канонизации царской семьи РПЦ, произошедшей в 2000 году, предшествовала длительная дискуссия, которая велась в церковном сообществе: как по принципиальному вопросу — заслуживает ли семья Романовых канонизации, так и по частной проблеме — в каком чине — великомучеников, страстотерпцев или просто мучеников — это прославление должно произойти. Острая полемика, нередко перетекавшая во взаимные обвинения сторон, происходила на страницах официальных церковных изданий и в обширном пространстве православной публицистики различных направлений. Не дожидаясь принятия общецерковного решения сторонники канонизации приступили к изготовлению священных изображений Николая II, составлению молитвенных текстов, вариантов житий^[66].

Принято считать, что царская семья была расстреляна в Ипатьевском доме в Екатеринбурге 17 июля 1918 года. Исследователи вели многолетние споры о

Одной из важных сторон полемики, которая велась внутри церковной среды, стал вопрос об обстоятельствах кончины царской семьи: была ли она «ритуальным убийством» или стала традиционным мученическим подвигом — подражанием страданиям Христа и мученическим свидетельством о православной вере^[66].

При канонизации царской семьи Московская патриархия не последовала призыву радикальных кругов, которые требовали признать членов царской семьи не просто святыми, но жертвами «ритуального жертвоприношения». Погибшие были канонизированы как страстотерпцы, а не как мученики^[68][69]. Канонизация царской семьи в чине страстотерпцев позволила трактовать это убийство, которое было совершено революционерами прежде всего по политическим мотивам, в качестве жертвенного подражания Христу, религиозно-нравственного подвига кротости и смирения царя и его домочадцев. Страстотерпцы могут принять мученический венец не от иноверцев, а от «своих» же палачей. РПЦ приняла точку зрения государственной следственной экспертизы. Криминалист Владимир Соловьёв полностью отверг версию «ритуального убийства». Согласно его выводам, все участники казни были атеистами и интернационалистами, группа почти полностью состояла из русских, с участием одного еврея (Я. М. Юровского)^[70].

В 1998 году был создан сайт «Русская линия», редакция которого проводила ультрафундаменталистскую политику и находилась в сильной оппозиции по отношению к значительной части епископата Русской православной церкви. В 2010 году произошёл раскол, и часть сотрудников во главе с Сергеем Григорьевым пошли на сближение с патриархией в лице Синфо. Они заняли основной домен сайта rusk.ru, имеют лояльную, хотя и крайне правую позицию. Другая часть во главе с Анатолием Степановым создала «Русскую народную линию» и перешла на новый домен ruskline.ru. Эта редакция продолжает линию независимой оппозиции с набором соответствующих идеологем. Посещаемость у более радикальной «Русской народной линии» превосходит сравнительно умеренную «Русскую линию». Эти сайты активно используют в церковной среде для внутренних конфликтов с «модернистами» и «либералами». Редакции обоих сайтов расположены в Санкт-Петербурге^[12].

С 2000 года в России действует Общероссийское общественное движение «За право жить без ИНН», проводящее многочисленные конференции и дискуссии, где говорится о «сатанинской» сущности глобализации и «нового мирового порядка». В конце 2003 года движение переименовано в Международное общественное антиглобализационное движение «Заправо жить без ИНН, личных кодов и микрочипов», которое объединило православную общественность стран СНГ. Движение занималось составлением обращений в адрес высших иерархов РПЦ и организацией конференций под общим названием «Тайна беззакония в действии». Движение участвовало в молитвенных стояниях и других выступлениях против «всемирного электронного концлагеря». Другой подобной организацией стал Координационный комитет против внедрения Универсальной электронной карты (УЭК), возглавляемый бывшим философом, а позднее кинорежиссером-документалистом Г. И. Царевой, выступающей против «тотального контроля», под которым понимается введение ИНН и электронных документов. Она считает ИНН отречением от личного имени, то есть «отречением от Бога и Церкви», и, следовательно, утратой всех прав и свобод, чего добивается система тотального контроля. По её словам, существует мировое правительство во главе с «единым мировым правителем», который угрожает суверенитету России, что связывается с приходом «последних времён» и «тайной беззакония»^[71].

В начале 2000-х годов в газете «Земщина» регулярно публиковалась хроника крестных ходов и молитвенных стояний, на которых вспоминались русские цари как «удерживающие» и подвергалась проклятию «тайна беззакония», отождествляемая с деятельностью евреев и масонов. Такая память культивируется «Союзом православных хоругвеносцев» и Союзом «Христианское Возрождение». Их самодеятельные молитвы о восстановлении самодержавия включают мотив «ритуального убийства»^[72].

В 2002 году вышла антология «Тайна беззакония в исторических судьбах России», составителями которой были ультраправые деятели Юрий Бегунов, А. Д. Степанов и Константин Душенов. Книга включала, в частности, переиздание книги Нилуса «Близ есть, при дверехъ», куда входит полный текст «Протоколов», а также шесть наиболее известных публицистических работ Иоанна (Снычёва), в том числе статьи «Тайна беззакония» и «Творцы катаклизмов». Во вступительной статье к антологии Бегунов утверждал, что «Протоколы» являются подлинным документом, который был составлен в «еврейско-масонской ложе Мемфис-Мизраим». Статья оканчивалась предупреждением, что враг рода человеческого готовит «Новый мировой порядок», возглавляемый антихристом, и поэтому всем рекомендуются к прочтению работы Нилуса^[73].

Сотрудники православного веб-сайта «Русская линия» (2002), включая главного редактора Сергея Григорьева, утверждали, что лишь русский народ способен противостоять царству антихриста. Григорьев заявил, что, поскольку после разрушения Иерусалимского храма евреи потеряли возможность приносить жертвы, ими была утрачена настоящая религия. Он назвал иудеев «лице­мерами» и пришёл к выводу, что все евреи жаждут восстановление Храма с целью избавиться от «рели­гиозной неполноценности». По его словам, евреи уже обладают огромной властью в мире, но она многократно возрастёт, и Израиль станет сверхдержавой. Григорьев опирался на пророчества и напоминал, что «человек погибели выйдет из среды еврейского народа». Собеседники связали с этим неизбежное, по их мнению, в будущем стол­кновение Израиля и православной России. Они утверждали о «разоблачении» «мифа о Холокосте»^[74].

В 2005 году Александр Верховский высказал мнение, что в целом сторонники радикального фундаментализма в православии составляют меньшинство верующих^[75]. Летом 2005 года патриарх Алексий II впервые благословил проводимый православными фундаменталистами крестный ход в связи с годовщиной расстрела царской семьи, что рассматривается некоторыми авторами в качестве сдвига РПЦ МП в направлении радикального консерватизма в стремлении к десекуляризации общества^[76].

На конференции «Эсхатологическое учение Церкви», проходившей в Даниловом монастыре 14-17 ноября 2005 года сторонник русского национализма Егор Холмогоров утверждал, что современное богословие пренебрегает «политической эсхатологией», а это ведёт к потере историей всякого смысла. «Удерживающий» отождествлялся им то со «всем тем, что проникнуто Божиим благословением», то с сильным государством. «Тайна беззакония» понималась им как «аномия», отсутствие порядка. Антихриста он видел «еврейским Машиахом», спасти от которого человечество способна лишь «Святая Русь» в лице её элиты^[77].

Популярными являются протесты против «сатанизма», под которым православными фундаменталистами понимаются выступления ряда западных звёзд шоу-бизнеса, а также некоторые кинофильмы. Эта деятельность понимается в качестве противостояния натиску «цивилизации антихриста» и «тайне беззакония». В ходе этих акций в 2006 году «Союзом православных хоругвеносцев» было объявлено о создании «Православной священной инквизиции» для борьбы против «тайны беззакония», идущей с Запада, и с «Хазарским каганатом», который по мнению активистов, руководит Россией^[78].

Ряд карликовых движений радикальных православных фундаменталистов устраивает акции сожжения книг, выступления против некоторых звезд шоу-бизнеса и ряда кинофильмов, участвует в радикальных митингах и демонстрациях, в особенности, в «Русском марше». Эти действия рассматриваются самим активистами в качестве решительной борьбы с «тайной беззакония». В данных кругах распространены расистские и антисемитские взгляды^[79].

Марлен Ларюэль высказывала мнение, что действия вокруг фильма «Матильда» (2016—2017) подтвердили существование «боевого православия», которое готово «перейти черту» и стремится участвовать в насильственных действиях. Данные фундаменталистские радикалы являются объектом наблюдения служб безопасности. Наиболее экстремистски настроенные лица арестованы и их группы закрыты. Однако движение «Сорок сороков», прибегая к помощи своих покровителей, сумело полностью интегрироваться в «экосистему режима». Его лидер Андрей Кормухин принимал участие в ряде дискуссий о христианских ценностях в Государственной думе в 2017 году. Кормухин выступает в роли посредника между маргинальными радикальными фундаменталистами и истеблишментом патриарха, при этом не опасаясь властей^[80].

В год столетия (2018) расстрела царской семьи наблюдалось оживление мифа о «ритуальном убийстве»^[81].

Экономист Олег Платонов, считающий своей целью «разоблачение» «заговора масонов и иудеев», которые стремятся к мировому господству, утверждает, что «только опираясь на Новый Завет… можно победить иудаизм и масонство». Этой теме он посвятил ряд книг, изданных в серии «Терновый венец России», где изложены представления об истории и современном мире, популярные в среде православных монархистов. Платонов считает себя продолжателем дела митрополита Иоанна (Снычева), по его словам, рассказавшего ему о «богоборчестве иудеев» и «вредоносности Талмуда». Митрополит поддержал его борьбу с «тайной беззакония» и дал благословение на продолжение исследований «тайных сил иудаизма, масонства и сатанизма»^[82].

В пятом томе серии «Терновый венец России» под названием «Тайна беззакония: иудаизм и масонство против Христианской цивилизации», написанном в 1995—1998 годах, Платонов сделал основной идеей анализ борьбы антихриста и Христа, следуя указаниям митрополита Иоанна (Снычёва), который усматривал в этом подлинную причину «антагонизма Запада и России». Этот подход сводит историю человечества к борьбе иудаизма и христианства. Запад уже покорился иудаизму, тогда как истинное христианство хранит лишь русское православие, в чём заключена причина несовместимости «русской цивилизации» с «западной» — «иудейско-масонской», которая является «воплощением Сатаны». В наши дни человечество вступило на последнюю ступень земного существования, далее последует предсказанный Писанием приход антихриста. Платонов исходит из идеи инволюции и определяет современность как «мировую духовную катастрофу» человечества, оставившую в прошлом «золотой век». Люди оказались недостойны спасительной жертвы Христа. Мир вступил в эпоху апостасии и события, которые предсказал Иоанн Богослов, вскоре свершатся. Вокруг наблюдаются лишь буйство «сатанинских сил» и «тайна беззакония». Только «удерживающий» в лице России, возглавляемой православным монархом до времени мешал проходу «сил зла»^[83].

Православный монархист Михаил Назаров («„Тайна беззакония“ в действии, или Россия для нерусских») изображал Запад как «апостасийную цивилизацию», а «тайну беззакония» связывал с «западными еврейскими и масонскими кругами». Советский период он воспринимал как «открытый удар сатанинского наступления», «репетицию апокалипсиса». Своей задачей Назаров считал спасение России и сопротивление «силам зла» по всему миру. Сутью современности Назаров называл противостояние «Нового мирового порядка» и «Русской идеи». Первую он считал «царством антихриста», вторая была для него связана с «удерживающей монархией». Согласно Назарову апокалипсическое время началось казнью Христа, которая положила начало апостасии. Иудаизм и масонство для него были связаны с «сатанизмом». Евреев он считал «жертвой сатаны». Они были соблазнены еретическим «хилиазмом», поскольку они стремятся создать «царство Божие» на Земле и покорить себе мир. Это делает евреев «оплотом тайны беззакония и готовящегося ею царства антихриста». Российскую империю Назаров называл максимальным земным воплощением Божественного Закона, а американскую империю — максимальным воплощением «тайны беззакония» в виде такой материалистической идеологии, какой дьявол безуспешно соблазнял Христа в пустыне. Он требовал, чтобы в Конституции РФ подчёркивалось место православной России как «удерживающего». Назаров писал о необходимости воссоздания Российской империи при православной монархии и православной идеологии. На переходный период для России, по его мнению, необходим вождь, которого изберут «лучшие люди» на базе «корпоративного принципа организации общества». Идеал этого устройства Назаров находил в фашистских режимах 1930-х годов, в первую очередь, итальянском, которым была присуща описанная им организация. Он хотел донести эту идею до будущего «вождя Третьего Рима», от которого требовалось установить автаркию, оградив Россию от «внешнего зла» и «тайны беззакония». Назаров рекомендовал возврат к тоталитарному режиму при жестком государственном контроле и мобилизационной экономике, но на базе православия. Он игнорировал «всемирную миссию» и изображал для России националистическое устройство, основанное национально-пропорциональном представительстве, которое предполагает дискриминацию по этническому признаку^[84].

Последователем Назарова был

Некоторая часть околоцерков­ной или околоправославной среды сближается с русскими неоязычниками и стремится развивать арийский миф, который в данном случае нативизирует православие и заменяет его исторические корни^[91]. По мнению В. А. Шнирельмана, всё это призвано минимизировать расстояние между православием и неоязычеством и примирить радикалов неоязыческого и православного направлений. Совместная борьба с «жидомасонским заговором» считается ими важнее внутренних противоречий^[92].

Участники советского движения русских националистов, получившего известность как «

По мнению православного монархиста Леонида Симоновича-Никшича (2015), лидера «Союза православных хоругвеносцев», в настоящее время идёт «расово-религи­озная война цивилизаций» — «христианско-арийского мира» против «семитско-хамитского мусульманского»^[103].

Ряд

Многие из крайних интерпретаций Апокалипсиса рассматриваются как «мимикрия» под православие. По этой причине ряд деятелей РПЦ стремится опровергнуть слухи о близости антихриста и отвергает поиск знамений в современной действительности. Часть авторов, которые позиционируют себя как встревоженные судьбой русского народа и государственности православные верующие, пишут на темы исторических и актуальных событий в таком ключе, который может пониматься как экстремистский. Церковный истеблишмент не заинтересован, чтобы их религиозная система связывалась в глазах большинства с призывами к решению сложных проблем простыми силовыми методами. Часть верующих, которые далеки от политической эсхатологии, также не желает выглядеть братьями по вере для тех, кого аутсайдеры рассматривают как разрушителей общих конвенций о том, что можно высказывать публично о представителях других социальных групп. Также часть внешних по отношению к церкви людей по разным причинам могут не желать её стигматизации. Одним из выходов из этой имиджевой проблемы является определение виновников ее возникновения как внешней силы, которая нелегитимно репрезентирует себя в качестве естественной части большой социальной общности^[7].

Митрополит Кирилл (будущий патриарх), занимая умеренную традиционалистскую позицию, отвергал как либерализм, так и фундаментализм вместе с радикальным национализмом^[105].

В 1993 году Священный синод РПЦ опубликовал воззвание «против ересей и лжеучений». 25 марта 2003 года в своём выступлении на епархиальном собрании в Москве патриарх Алексий II говорил, что «в настоящее время у нас нередко можно встретить священника или монаха, которые настоящую веру и верность Христу подменяют всевозможными фобиями, страхами; полуграмотные священники запугивают свою паству»^[68].